Брат Оби-Ван (СИ)

- Давай, - просто ответил рыцарь, спрыгивая в грязь и словно радуясь тому, что нашлось дело, способное отвлечь его от его мрачных мыслей.

Оби-Ван закинул тушу на спину коню и немного встряхнул его Силой, потому что конь начал хрипеть и артачиться от запаха убоины. Рыцарь взял своего коня под уздцы и пошел рядом с Оби-Ваном по раскисшей дороге.

Некоторое время они прошли в молчании, пока Оби-Ван не увидел знакомое дерево, по которому он замечал дорогу.

- С меня причитается за помощь, - сказал Оби-Ван, сворачивая с дороги, и рыцарь повернул за ним. – Сегодня мы с тобой хорошо попируем.

- Я смотрю, Оби-Ван сегодня вернулся с действительно богатой добычей! – крикнул Робин, завидев Оби-Вана в компании убитого оленя и живого рыцаря.

- Со мной гость! – крикнул Оби-Ван в ответ, но отец Тук уже встал перед рыцарем, опираясь на палицу.

- Пожертвуй братству святого Дунстана, путник, - потребовал отец Тук.

- Я бы рад поделиться с тобой, чем имею, монах, - с невеселой усмешкой ответил рыцарь. – Но у меня нет ни пенса.

- Не обижайся, я поищу, - сказал отец Тук и охлопал рыцаря своими ручищами, отчего рыцарь несколько раз скривился.

- Пустой! – крикнул отец Тук, прекратив тормошить рыцаря, и вольные стрелки ответили разочарованным улюлюканьем.

- Я всегда думал, что что-то не так в нашей стороне, если даже честный рыцарь может остаться без денег, - сказал Робин Гуд, подходя к спутнику Оби-Вана. – Я Робин из Локсли, по прозванию Робин Гуд.

- Доброго дня тебе, Робин, и твоим людям, - отвечал спутник Оби-Вана, который явно не разделял неприязни своего сословия к вольным стрелкам. – Я Ричард Ли из Барнсдейла.

- Что же оставило тебя без пенса в кармане, Ричард Ли? – спросил Робин Гуд. – Если в Шервудском лесу завелись лихие люди кроме нас, мы вернем тебе потерю.

- Если бы меч мог сохранить мне мои деньги, я бы справился и сам, - ответил Ричард Ли, и по его взгляду собеседники поняли, что это отважный и гордый человек. – Три весны тому назад, после дождливого лета, когда урожай сгнил на корню, я взял у аббатства Девы Марии сто золотых монет, чтобы мои люди не умерли от голода. К следующей весне сто монет долга превратились в двести, через год к ним прибавилось еще триста. Я сегодня был у аббата и вытряс из себя все до последнего пенса, но аббат неумолим. К вечеру я стану бездомным, и место рядом с вашим очагом будет для меня хорошим приютом.

- Дорого же берет Дева Мария за свою помощь, - сказал Робин и махнул рукой отцу Туку. – Много ли ты остался должен аббату?

- Четыреста монет, - отвечал Ричард Ли, и отец Тук, который отправился за сундуком, только присвистнул.

Через несколько минут отец Тук притащил кованый сундук, в котором Робин насчитал всего двести тринадцать монет.

- Брат Оби-Ван! – крикнул Робин, который уже привык в затруднительном положении спрашивать его совета, но Оби-Ван уже шагал по дороге, идущей к аббатству Девы Марии.

По пути к аббатству Оби-Ван привычно переругивался с Живой Силой, которой опять стало не хватать общения.

«Джедаи – не защитники морали, - капала Живая Сила Оби-Вану на мозги, потому что ей намного больше хотелось просто поболтать, чем быть выкручиваемой в жгут в процессе восстановления справедливости. – Кодекс читал, падаван?»

«Переверни страничку, Живая, - предложил Оби-Ван. – В Кодексе сказано, что джедай может применять обман и мошенничество ради правой цели. А я всего-то полдюжины уродов прирежу».

«А если я скажу тебе, что цель не правая? - парировала Живая Сила. – Что об этом Кодекс говорит?»

«Вот видишь под горой монастырь? – спросил Оби-Ван, выходя из леса на берег речушки. – Хочешь, я его по камешку разберу?»

«Не хочу!» - тут же ответила Живая Сила, понимая, во что ей это станет.

«А вот я – хочу!»

Аббат монастыря Девы Марии в это время пировал с барнсдейлским судьей, празднуя получение замка Ричарда Ли вместе с двумя сотнями монет в обмен на ту сотню, которую аббат дал взаймы три года назад. Но очередной тост за крепкие стены замка Ричарда Ли был прерван громким хрустом, с которым распахнулись двери.

- Кто пустил тебя сюда, простолюдин? – в гневе крикнул аббат.

Вместо ответа Оби-Ван взмахнул своим тяжелым мечом и развалил пополам каменный столик, стоявший у стены. Аббат побледнел и встал со своего места.

- Вот скажи мне, аббат, в чем сила? – потребовал Оби-Ван, сгребая аббата одной рукой за грудки и встряхивая его с той силой, которой, по мнению отца Тука, было достаточно, чтобы в любом негодяе пробудился страх Господень. – Разве в деньгах? Вот ты обманул кого-то, денег нажил, и что, сильней стал? У кого правда, аббат, – Оби-Ван поднес к лицу аббата бурый от крови клинок, – тот и сильней. Пятьсот монет на стол, живо!

Аббат сам не помнил, как он отсчитал Оби-Вану пятьсот монет, и очнулся только стоя на коленях перед распятием и жарко моля об избавлении от гнева Божия.

- Это дьявол, - прошептал смертельно бледный судья, смотря из окна, как Оби-Ван прокладывает себе путь к воротам, схватив повозку за оглобли и размахивая ей как цепом. Стрелы, летящие в Оби-Вана, падали к его ногам, словно он был сделан из железа.