Брат ответит

В итоге из длиннющего списка оставила семерых. После собеседования на работу выйдет один — и то, если ей повезет. Значит, нужно искать дальше, да поскорее. Спонсорам ведь неинтересно помогать абстрактным инвалидам. Купить карандаши или памперсы — примитивно, не ярко! Совсем иное дело — поддержать балетный спектакль, который на весь мир прогремел. Или спонсировать выставку. Ох, до чего подвели ее Ольга и Ричард! Ни балета теперь в Центре, ни живописи.

Да еще Лейла сошла с дистанции.

Без бунтовщиков, конечно, стало спокойнее, но французский фонд уже намекнул: грант на будущий квартал они уменьшат. Американцы — те впрямую пригрозили: не будет новых проектов — вообще перестанут платить.

Еще и пациенты разбегаются. Полиция со своим расследованием извела. Являются, как к себе домой. Глупая, но остроглазая девица-детектив путается под ногами.

Ладно. И не такие беды переживали. Выпутаемся.

Есть ведь и плюсы. Она сама благодаря перестрелке в подвластном ей Центре стала почти знаменитостью. Постоянно просят прокомментировать, дать интервью, зовут в ток-шоу.

Антонина Валерьевна принципиально не вела примитивные, как у всех, ленты в социальных сетях, но прекрасно знала цену настоящей публичности. Очень круто, когда к тебе журналисты обращаются. Да не по одному в неделю, а буквально в очереди стоят.

Она сначала анализировала — аудиторию, влиятельность, охват. И только с самыми рейтинговыми соглашалась поговорить.

Сегодня — субботним утром — Антонина Валерьевна ждала в гости съемочную группу с одного из центральных каналов. Название программы — «Завтрак со звездой» — приятно щекотало самолюбие. Впрочем, красоваться и набивать цену лично себе Антонина Валерьевна не собиралась. Для нее главное — новых спонсоров привлечь. И новых клиентов.

Позавтракать не успела — прозвенел звонок в дверь. Вечно эти телевизионщики: то опаздывают на час, то, когда выходной и без пробок, раньше являются. Впрочем, пока грим и прическа, она еще успеет перекусить. Надо и ведущего на завтрак заманить, за вкусной едой да кофе намекнуть-протолкнуть, о чем ее обязательно спросить надо. А о чем лучше не упоминать.

Антонина Валерьевна крикнула помощнице:

— Анастасия! Канапе с эклерами подай. И кофе свари.

А сама отправилась открывать дверь.

Римма

Мама мне рассказывала, раньше по субботам люди расползались по интересам. Мужчины — в пивную или бильярдную, дамы — по магазинам, подростки — в кино. Детей вели на кружки или в парки, пенсионеры отправлялись в библиотеки. Кое-где в провинции до сих пор остался подобный уклад — ездила, видела. Но вот Москва — та окончательно помешалась на формате «все в одном».

Торгово-развлекательный центр в два часа дня субботы — несомненно, рай для его владельца. Но для всех остальных — сущий ад. Парковка забита, под ногами путаются дети, музыка орет, лифты приезжают раз в десять минут, по коридорам (вообще безумие) автобус ездит. Красный, типа английский. Малолетних клиентов развлекает.

В батутном центре, что расположен на втором нижнем уровне парковки, тоже толпа, шум и неразбериха. К стойке администратора — очередь, подростки гогочут, малыши ревут. Зато затеряться в толпе ничего не стоило. Но я на всякий случай натянула капюшон, нацепила очки. И — самая важная и приятная часть маскировки — практически повисла на Паше.

Мы миновали ресепшен, неторопливо прошли вдоль сетки, отделяющей прыжковую зону от бара. На каждом из пятидесяти батутов толкались и бесились минимум человека по три. Только Ярик прыгал на своем один.

— Вот младший, — шепнула я Паше.

Федор обнаружился в зоне для экстрима. Вокруг него сгрудились подростки. Единственная среди парней девочка с розовыми волосами канючила:

— Федюнечка, ну покажи мне тройное, а?

— Взрослых туда пускают? — шепнул мне Паша.

— Да. Но у Федора полная запись.

— Я не к нему. Сам попрыгаю. И понаблюдаю. А ты иди, иди, — подтолкнул меня под попу.

И отправился на ресепшен покупать себе билет.

А я с удовольствием покинула батутный центр, поднялась на первый этаж и вступила в толпу супермаркета.

Хорошо бы думать, что Паша меня банально приревновал к красавцу Федору. Но я прекрасна знала Синичкина и видела: у него именно оперативный интерес. Причем к обоим братьям.

«Может, Ярик только играет в аутиста? — мелькнула странная мысль. — И сам, в маске убогого, убивает?!»

Он отправил меня к Ольге — и та погибла. Он указал на Лейлу — и та мертва.

«А Леня Симачев, который подростков расстреливал, — его друг. Банда сумасшедших… Нет, Римма, что-то тебя заносит».

И я сосредоточилась на продуктах.

Набрала огромную телегу, с трудом впихнула ее в лифт, перегрузила в машину.

Снова надела очки и заглянула в батутный центр.

Застала идиллическую картину: Паша и Ярик сидели рядышком на батуте. Дорофеев-младший что-то рассказывал, яростно жестикулируя. Синичкин старательно кивал. Федор вел очередную тренировку — теперь индивидуальную, с толстым дядечкой. У того никак не получалось сальто назад, инструктор снова и снова его подхватывал, весь взмок от напряжения и в сторону брата даже не смотрел.