Брат по мечу" ()

- Не сомневаюсь, что так оно и есть, - согласился Базел. - Тем не менее, у человека есть право делать выбор, который он заслужил своими действиями. Я думаю, что вы с Джеком оба подпадаете под эту категорию.

- Это заманчиво, - откровенно сказал Хоутон. - Очень заманчиво. На самом деле...

Морской пехотинец замолчал, его глаза расширились, когда кто-то другой шагнул из бесконечности в настоящее.

Кеннет Хоутон никогда раньше не видел Томанака Орфро, Бога войны и Судьи князей, но он сразу узнал его. Божество стояло перед ними, наполовину выше Базела ростом, карие глаза и волосы блестели в утреннем свете. Скрещенные булава и меч его ордена сверкали на груди его простого зеленого плаща, а за спиной в ножнах висел огромный меч. Сила его присутствия была подобна кулаку, но в ней не было ни угрозы, ни высокомерия, и он улыбнулся.

- Я ведь предупреждал тебя и Уолшарно, что вы найдете братьев в странных местах, не так ли, Базел?

Хоутон не верил, что голос может быть еще более глубоким и звучным, чем у Базела, но Томанаку это легко удалось.

- Да, так ты и говорил, - согласился Базел, поворачиваясь лицом к своему божеству. - И я думаю о том, как бы мне поскорее оставить его у себя.

- Я знаю. - Томанак посмотрел вниз на Хоутона, и свечение вокруг морского пехотинца усилилось. Но затем бог покачал головой. - Я знаю, - повторил он, - и я был бы очень рад видеть сержанта-артиллериста Хоутона в числе моих клинков. Но это не его место, Базел.

Базел начал открывать рот, затем решительно закрыл его, и Томанак усмехнулся. Звук разнесся по утру, как музыка, и двое или трое детей у воды громко рассмеялись.

- Бывают времена, Базел, - сказал Томанак. - О, бывают времена. Но я вижу, что даже у твоего упрямства есть пределы.

- Я бы так не сказал, - ответил Базел. - Если ты хочешь "упрямства", то у меня есть все, что тебе может понадобиться. Но я думаю, что это больше, чем ты сказал.

- Потому что так оно и есть, - согласился Томанак. - И не только клятвы, о которых он уже упоминал, но и обязательства, которые должен выполнять любой человек чести, если он хочет быть верен себе. Это было бы достаточной причиной, но есть и более веская и гораздо более важная причина.

Он снова обратил свое внимание на Хоутона и покачал головой.

- Я знаю, о чем ты думаешь, Кеннет Хоутон, - пророкотал он. - И ты ошибаешься.

- Ошибаюсь? - повторил Хоутон, и Томанак кивнул.

- Ты думаешь, что то, что случилось с тобой за последний день или около того, было твоим спасением. Что ты заново открыл разницу между добром и злом - причину, по которой необходимо выбирать между ними. И ты боишься, что если ты вернешься в свое время, в свое место, без своей Гвинн, без такого четкого выбора, ты потеряешь эту уверенность.

Глаза Хоутона дрогнули при упоминании его мертвой жены, но он продолжал спокойно смотреть Томанаку в глаза, и бог войны кивнул.

- Я знаю, чего ты боишься и почему, - мягко сказал он. - Ваша вселенная сильно отличается от этой. Это не мое, так же как и это не твое, но я это знаю. И так же, как ты посетил эту, я посетил твою. Как я объяснил Базелу, все вселенные едины в каком-то смысле, даже несмотря на то, что каждая из них уникальна. И точно так же, как Базел и Уолшарно существуют в десятках, или дюжинах, или даже сотнях и тысячах других вселенных, ты тоже существуешь. В некоторых из них ты хорошо знаешь Базела и Уолшарно. В других вы никогда не встречались... и никогда не встретитесь. Но в каждой вселенной, в которой вы живете, вам, как и им, приходится принимать решения. И, как и они, ты делаешь их верно.

- Но...

- Я не говорил, что ты всегда уверен в своих решениях, - мягко прервал его Томанак. - Я сказал только, что ты хорошо выбираешь. Ты подвергал сомнению свой выбор в твоем собственном мире. Действительно, ты винил себя за то, что вообще не смог выбрать. Но правда в том, что ты всегда выбирал, и выбор, который ты сделал, был достоин человека, которого любила Гвинн Хоутон. Мужчины, которого она все еще любит.

Глаза Хоутона загорелись, и огромная рука на мгновение мягко легла ему на плечо.

- Твоя вселенная - не моя, Кеннет Хоутон, но часть тебя всегда будет моей. Базел может сказать тебе, что я знаю своих, и я знаю тебя. В другой вселенной даже я могу быть кем-то другим, но все равно я буду знать тебя как своего, когда бы мы ни встретились, где бы мы ни встретились. И я буду с гордостью заявлять о тебе, как о своем собственном. Но теперь я должен отправить тебя домой. У тебя там еще есть дела и люди, которые зависят от тебя. Так что иди домой, Кеннет Хоутон. Иди домой, помня все, что здесь произошло, и помня это обещание: когда-нибудь ты снова встретишься с Базелом, и твоя Гвинн будет с тобой, когда ты это сделаешь.

Хоутон кивнул, не в силах вымолвить ни слова, затем быстро заморгал, когда Базел сжал его предплечье. Он поднял глаза на градани, и Базел внезапно заключил его в сокрушительные объятия.