Брат за сестру

Грузовик далеко не пошел, начал выворачивать с дороги, видимо, казарма экстремистов находилась на окраине. Али подался вперед, застучал по кабине: высаживай, мол. И снова потрясание кулаками, суровое «Аллах акбар!», формальные улыбки по случаю прощания. Грузовик убрался в тесный переулок, а двое «новообращенных» зашагали по улице. Они двигались неспешно, с достоинством, независимо поглядывая по сторонам.

– Это центральная улица Аз-Рахиль, – негромко проинформировал Али, – она тянется через всю Аль-Фараджу с запада на восток, а потом плавно переходит в нужную нам Эль-Шаабу. Фактически не нужно никуда сворачивать, идем прямо.

День летел стремительно. В какой-то миг до Олега дошло, что суматошный день фактически завершился, солнце опускается к западу. Час-другой, и начнет смеркаться. Улица Аз-Рахиль уносилась на восток, прямая как проспект. Облупленные здания, щербатые тротуары. Понурые пыльные пальмы, когда-то формировавшие красивые аллеи. Улицу обступали невысокие дома в три-четыре этажа. Безыскусная арабская архитектура второй половины XX века – прямоугольные фасады, утопленные в здания лоджии – или, наоборот, длинные балконы, обвивающие по периметру все здание. Людей на улице было сравнительно много – женщины в паранджах и никабах, целиком закрывающих лица, их, как правило, сопровождали мужчины. Последних здесь было большинство. Безусые юнцы, пожилые. Мужчин призывного возраста было не очень много. Бороды отращивали практически все – одна из обязательных норм шариата. За непослушание можно было огрести плетей или даже расстрел, чтобы другим неповадно было. Олег обратил внимание, что весь город увешан флагами «Исламского государства» – черными, зелеными, желтыми, но с одной и той же надписью о едином реальном боге на земле (все остальные, видимо, подделки). На соседней улице ревел мегафон: хриплый голос что-то с пафосом вещал. Город гудел, как муравейник. Даже в этих адских условиях он умудрялся жить. Часто встречались вооруженные боевики. Одни степенно прохаживались, другие спешили. Им уступали дорогу, женщины испуганно прижимались к краю тротуара. Бросалось в глаза, с каким пренебрежением экстремисты относятся к гражданскому населению – людей игнорировали, толкали, могли обругать зазевавшуюся женщину.

Ближе к центру становился плотнее автомобильный трафик. На многих машинах развевались те же флаги. Популярностью пользовались пикапы с пулеметами на турелях. В них, как правило, находились несколько вооруженных субъектов. Водители таких машин правила не соблюдали. Буквально на глазах потрепанный пикап с вооруженными людьми зацепил на перекрестке идущую по главной дороге легковушку. Повреждения были незначительные. Но боевики высыпали из машины, образовав затор на дороге, и несколько минут увлеченно пинали пожилого сирийца. Тот не дергался, лежал, обхватив руками голову, жалобно поминал имя Аллаха. К своему удивлению, Олег заметил несколько желтых машин с шашечками – «отрыжку диктаторского режима Асада». Они никуда не ехали, понуро стояли у тротуара. Медленно проехал по первой полосе грузовик с низкими бортами. В нем сидели молодые женщины, вооруженные автоматами Калашникова. Молодые, судя по глазам, чернобровые, большеглазые. На головах платки, нижние части лица тоже закрыты платками с арабской вязью. Боевые подруги джихадистов. Они не разговаривали между собой. Одна из «одалисок» мазнула взглядом Олега, задержалась на нем. Это точно была не Ольга, но он напрягся. Что мешает Ольге (если она еще жива) оказаться в подобном автомобиле? Подразделение явно осуществляло надзорную работу – вычленяло в толпе представительниц слабого пола, следило, чтобы правильно были одеты, не красили ногти, не шатались по улицам без мужчин. Их не волновала грубость коллег-мужчин, то, что посреди перекрестка несколько отморозков жестоко избивают ни в чем не повинного пожилого сирийца. Олег не подал вида, но как-то тоскливо стало на душе. Снова бряцали доспехами всадники Апокалипсиса…

Впереди возникла небольшая площадь с круговым движением. Когда-то красивая – в белокаменных вазонах росли причудливые пальмы, дорожки обвивали аккуратные газоны, в центре площади возвышалась литая стела с барельефом. К настоящему времени большинство вазонов разбили, из обломков торчало непонятно что, на газонах колосились сорняки, стелу сбили (она валялась, переломанная пополам), оставив лишь постамент. Зато за сохранившейся декоративной оградой высилась импровизированная виселица, на которой висели четыре мужских трупа. Причем висели давно – мухи и прочая летающая живность основательно объели лица. Все остальное благополучно разлагалось на жаре. Руки повешенных были связаны за спиной. Они висели на недосягаемой высоте. На пятачке у постамента играли дети – маленькие, лет семи-восьми. Во что играли, непонятно – какая-то странная смесь пятнашек и регби. На покойников никто не обращал внимания – привычный антураж.

– Бедняги, – прошептал Олег. – За что их так?