Брать живьем! 1919-й

Доведя охрану склада до пяти человек, он повел нас к зданию милиции. По пути мы окорачивали граждан, спешивших к продовольственному складу с сумками и мешками, и отправляли их восвояси. Многие не возражали, некоторые же посматривали на нас с плохо скрытой недоброжелательностью, если не сказать больше. Едва дошли мы до восточной кромки Коммунальной площади, как нам навстречу выскочил запыхавшийся милиционер.

– Товарищ Светловский, эсеры собирают митинг на бывшей Старобазарной площади!

– Вот, гад!.. Вперед, ребята!.. Гудилин, дуй к Журкину! Пусть перевяжет руку.

Через десять минут мы уже были на площади, которую не так давно переименовали в Революционную. Митинг, по всей видимости, возник задолго до появления Митрохина и его дружинников, но именно они повысили градус возмущения каменотесов и кожевенников, коих было большинство. Позади эсеров, как и у складов полчаса назад, теснились бывшие купчики и приказчики.

– Товарищи рабочие! – кричал с перевернутой бочки чахоточный Митрохин. – Самоуправству большевиков нет предела! Они железной метлой выметают из Совдепа неугодных представителей других партий, в частности меньшевиков и эсеров. Присваивают изъятые у граждан ценности, сытно кушают, предаются кутежам на закрытых вечеринках. Нельзя этого спускать им с рук… У них вся полнота власти, а где в магазинах нужные людям продукты? Там нет ничего, кроме соли, спичек и дегтя! Долой коммунистов! Да здравствует партия социалистов-революционеров!..

Ему не дал договорить один из каменотесов, занимавшихся своим делом в Каменном логу.

– Митрохин – мастер поговорить! Только дай ему возможность. А по мне так: ежели Советскую власть свергнут, работать нам, мужички, до изнеможения на буржуя, как это было прежде. Неужели мы добровольно подпишемся на это?..

– Смерть большевикам! – крикнул какой-то купчик с широким гладким лицом. – Месяц назад отправили одного брата на борьбу с Деникиным, сегодня с утра погнали другого отбиваться от Мамантова. Нехай сами берут винтовки в руки и идут воевать! Только их не заставишь лезть под пули, дудки!

– Заткнись, купеческое отродье! Отъел морду!.. Кожевенники, братья, не дадим в обиду Советскую власть! Все как один встанем на ее защиту! Вы только подумайте, какую свистопляску устроят мамантовцы, если они войдут в город!

– Что ты от нее получил-то, от власти этой? Дырявую рубаху да соленый пот на ряху!

Скворцов бросил цигарку под ноги, растолкал впереди стоявших эсеров и взобрался на бочку.

– Товарищи рабочие, петродарцы! – гаркнул он, запахнув бушлат и поправив бескозырку. – Какого хрена вы слушаете этих мудаков, едрена каракатица?! Они поносят Советскую власть почем зря, а вы глазами хлопаете! Стыдно! Или опять захотели под пяту буржуев? Они быстро вас в бараний рог согнут, бушприт им в рыло! Кровавым потом умоетесь, это как пить дать… Хватит глотки драть, расходитесь по своим рабочим местам! Пускай эсеры с купчиками тут до хрипоты лясы точат.

– Спасибо товарищ Скворцов, что разобрались с «синими» и вернули деньги в контору!

– Главаря упустили, – с сожалением махнул рукой розыскник-здоровяк.

– Ничего, еще попадется!

– Прав матрос! Ай-да на работу!

– Пошли, мужики, отседова!

Революционная площадь стала пустеть. Первыми ушли каменотесы, в сторону литерных кварталов группами потянулись кожевенники, разбрелись по своим делам случайные зеваки. Сгинули куда-то и эсеры с купчиками.

– Денек выдался не простым, – сказал Светловский, осматривая опустевшую площадь. – Надо бы подзаправиться!

Никто не был против обеда, в том числе и Гудилин, успевший перевязать раненую левую руку. Мы зашли в закусочную на Воронежской, расселись и заказали себе мятую картошку с жареной рыбой, салатом и компотом.

– Митинговые выходки эсеров и бывших купчиков – ерунда, булавочные уколы, – говорил Светловский, расправляясь с куском сазана. – Cо всем этим мы как-нибудь справимся. Настоящая угроза исходит от мамантовцев и членов «Свободного Петродара» которые, возможно, уже в данную минуту вырабатывают свой план.

– Готовят что-то, – вздохнул Щербинин.

– Как минимум, попытку вооруженного мятежа!..

Я первым встал из-за стола, оставил закусочную и подошел к Канаве, к тому самому месту, откуда несколько дней назад глазел на изменившийся в одночасье город. Где-то тут на дне ручья лежит мой смартфон. Поди, его уже затянуло илом. А вокруг все как тогда: на углу – афишная тумба, сплошь заклеенная обрывками плакатов и объявлениями, у старой полицейской будки возле Канавы торчит красноармеец с винтовкой, из закусочной слышны голоса… Что на афишной тумбе нового? Какие плакаты теперь будоражат сознание горожан?..