Братья

Мимо него пробегали санитары, таща носилки с неподвижными телами на них. Только один раз он услышал стон и увидел, как шевельнулась белая простыня – человек был еще жив.

Все, кто был внутри здания в момент взрыва, скорее всего погибли. Слава богу, что некоторые из его людей были на задании, “в поле”, разыскивая диссидентов и тех, с кем они должны были встречаться.

Двое пожарных отвели Дмитрия в кафе на противоположной стороне улицы, временами им буквально приходилось нести его. Там Дмитрия положили на сдвинутые стулья. Одежда его промокла насквозь, и он весь дрожал от холода, однако боль в груди улеглась, превратившись в тупую ломоту. С трудом он сел, и хозяин немедленно подал ему чашку куриного бульона и бокал бренди. От спиртного по всему телу распространилось блаженное тепло. Сражаясь с сонливостью, Дмитрий тупо уставился на репродукцию с картины Тулуз-Лотрека “Мулен Руж”, висевшую на стене. Тулуз-Лотрек нравился Татьяне. Однажды она даже сказала Дмитрию, что он похож на портрет поэта Аристида Бруана, принадлежащий кисти этого мастера.

Не прошло и нескольких минут, как в кафе пришел полицейский, которого интересовал адрес Дмитрия. Тот сообщил, что остановился в огромном “Конкорд-Лафайеттсе” в Порт Майо. Это было правдой. В больших отелях иностранцы не бросались в глаза и не привлекали к себе внимания. Оперативные работники никогда не останавливались в маленьких гостиницах, где их было легко запомнить.

Вскоре на полицейской машине Дмитрия доставили в гостиницу, где в его номере врач промыл ему раны и дал успокоительное.

Дмитрий проснулся поздно вечером от настойчивого стука в дверь. Он с трудом поднялся, все еще чувствуя легкое головокружение, однако боль прошла. Хромая, он приблизился к двери и открыл. Это был полицейский следователь, который пришел записать его показания. Игнорируя его вопросы, Дмитрий спросил о причине взрыва.

– Что это было? Бомба?

Француз удивленно посмотрел на него.

– Конечно, нет, что вы! – ответил он. – Произошла утечка газа. Труба проржавела, и в подвале скопился газ. Достаточно было электрической искры или спички... – Он пожал плечами, развел руки и наморщил лоб. – Произошел сильнейший взрыв. Это был просто несчастный случай, мосье.

Дмитрий припомнил странный резкий запах, который он почувствовал в воздухе сразу после взрыва. Конечно, это был газ, как он не догадался!

– Есть ли у вас что-то, что вы могли бы добавить? – спросил полицейский.

Дмитрий уставился на него.

– О, нет, – вымолвил он наконец. – Я уверен, что это действительно был несчастный случай, как вы и сказали. Просто утечка газа.

Не в силах сдерживаться, Дмитрий неожиданно и горько рассмеялся, и полицейский удивленно покосился на него. “Конечно, они ничего не найдут, – подумал Дмитрий. – Никакого взрывного устройства, никакой взрывчатки, никакого динамита. Просто утечка газа. Трагическое происшествие, обычный несчастный случай. Так они напишут в своих рапортах, прежде чем закрыть дело”.

Но он знал, что это не так. Только не в день годовщины смерти Татьяны! Только не в тот день, когда Дмитрия хитростью заманили в Париж, в его собственный кабинет, откуда он должен был руководить операцией. Теперь он был уверен, что между диссидентами и агентами ЦРУ не должно было состояться никакой встречи, что вся эта история была состряпана и доведена до сведения Октября для того, чтобы он послал Дмитрия в Париж, навстречу гибели.

Убийцы тщательно продумали и спланировали все, кроме одной мелкой детали – звонка Дорио, спасшего Дмитрию жизнь. Не могло быть никаких сомнений в том, что французы так и не установят личность человека, который пробил газовую трубу и опечатал подвал. Наверняка это был человек в желтой форме “Газ де Франс” или электрической компании. Кто бы это ни был, его никогда не найдут.

Однако Дмитрий догадывался, чьих это рук дело. Здесь постарался человек, который в октябре 1975 года добровольно вступил в ЦРУ, который закончил подготовку зимой этого года и который в настоящее время – как сообщалось в рапортах, хранящихся в московском кабинете Дмитрия, – работал в советском отделе Управления секретных операций ЦРУ. Этот человек лучше других знал, насколько сильно русские опасаются подрывной деятельности внутри собственной страны, и был уверен, что сведения о встрече диссидентов с сотрудниками ЦРУ в Париже заставят Дмитрия и его людей забегать как ошпаренных. Это был тот самый человек, который поклялся его уничтожить. Он нанес свой первый удар, за ним не замедлят последовать и другие, как только станет известно, что Дмитрий чудом уцелел.

“Алекс, вонючий подонок, – размышлял Дмитрий. – Я знаю, что это ты стоишь за всем этим. Я принимаю твой вызов. Теперь моя очередь. Настанет такой момент, когда ты пожалеешь, что Тоня Гордон родила тебя на свет, если только я не убью тебя прежде...”

* * *