Братья

Алекс заново перечитал шифровку уже в машине, которая везла его по оживленным улицам Манхэттена в аэропорт Ла Гардия. Приближалось Рождество, и витрины магазинов сверкали сотнями электрических лампочек. Повсюду были выставлены в кадках хвойные деревья, украшенные блестящими игрушками и присыпанные искусственным снегом, а на углах звонили в свои колокольчики многочисленные Санта-Клаусы с ватными бородами и усами. Всеобщее веселье, однако, омрачалось невеселыми газетными заголовками, которые гласили: война в Заливе неизбежна.

Этим же вечером, отправив Тоню спать, Алекс растопил в гостиной камин, наполнил коньяком два хрустальных фужера и перенес их к дивану, где, глядя на пламя, клубочком свернулась Клаудия. С трагических событий на Балтиморском шоссе они проводили вместе столько времени, сколько могли. Из-за Тони Клаудия оставалась в Вашингтоне, раз в неделю прилетая в Нью-Йорк, чтобы провести с ним ночь, а Алекс, в свою очередь, возвращался домой каждую пятницу, чтобы провести с женой все выходные.

После смерти Виктора оба почувствовали непреодолимое желание снова быть вместе. Они помногу разговаривали, совершали длительные прогулки и даже любовью занимались с прежней, давно забытой нежностью и страстью. Все вместе напоминало возрождение их давних отношений; и Алексу оставалось только надеяться, что все это не было искусственным всплеском чувств, которые вскоре погаснут. Он был преисполнен решимости вернуть себе любовь Клаудии.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – сообщил Алекс, присаживаясь рядом с ней.

Клаудия тут же прижалась к нему, согревая бокал с коньяком в ладонях, и он рассказал ей о рапорте Гримальди.

Услышав имя Виктора Вульфа, Клаудия мгновенно оцепенела; затем она посмотрела на него, и Алекс увидел в ее глазах боль и муку. Лицо Клаудии было белым как мел.

– Твой отец... – прошептала она. – Твой отец жив.

– Ты понимаешь, что это означает, Клаудия? – спросил Алекс. – Это ловушка, я знаю. Моему брату в руки попало страшное оружие: он разыскал моего отца и хочет использовать его против меня.

– Я не верю, – ответила Клаудия. – Твой отец жив. Только представь себе, как вы двое встретитесь, обнимете друг друга... – Она внезапно замолчала. Значение происшедшего вдруг дошло до ее сознания, и она в испуге уставилась на него.

Алекс кивнул.

– Именно это Дмитрий и имел в виду. Он уверен, что, как только я узнаю об этом, ничто не помешает мне отправиться в Россию, чтобы найти отца.

Клаудия встала с дивана и подошла к окну, посмотрев сквозь занавески на темную пустынную улицу.

– Как ты думаешь, он все время знал, что твой отец жив?

Алекс не ответил, пытаясь разгадать стратегию Дмитрия.

– Нет, – сказал он наконец. – Если бы он знал, что Виктор Вульф жив, он использовал бы его против меня давным-давно. И не нужно было бы похищать детей.

– Почему нет?

– Он решился на похищение от отчаяния. Это ведь довольно сложная операция, к тому же на чужой территории значительно увеличивается риск. Он не стал бы предпринимать ничего в этом роде, если бы у него с самого начала был Виктор Вульф. Наверное, он узнал о нем только недавно.

– Как он узнал?

– Возможно, он наткнулся на имя отца, просматривая досье Валленберга. Это дело – серьезная головная боль для КГБ, им постоянно приходится что-то придумывать, чтобы отвести от себя всяческие обвинения со стороны мирового сообщества. Узнав, что Виктор Вульф жив, Дмитрий убедил своих начальников открыть правду о Валленберге и выпустить оставшихся в живых свидетелей. Готов поспорить, что он сам выбрал город Печору, чтобы поселить там моего отца.

– Где это?

– Где-то на севере европейской части СССР, рядом с Полярным кругом. Это закрытая зона, гражданские лица из других районов России туда не допускаются.

– Почему?

– Там полно лагерей и ракетных баз. Дмитрий выбрал эти края затем, чтобы быть уверенным – если я попытаюсь спасти отца, то окажусь полностью в его власти. Скорее всего он установил свой капкан, перевел отца в Печору, а затем продиктовал сообщение Гримальди. Наверное, он уже там, поджидает меня.

Клаудия вернулась на диван и села рядом с ним.

– Он так уверен, что ты приедешь?

Алекс кивнул.

– Это донесение – мой смертный приговор.

– Да, если будешь и дальше играть в эти игры. Он, безусловно, хочет, чтобы ты приехал в Россию и попытался спасти отца, – Клаудия нахмурила лоб. – Только безумец может попасться на такую удочку...

Она поставила свой бокал на ковер, взяла его лицо в свои ладони и внимательно посмотрела ему в глаза.

– Но ты поедешь, ведь правильно?

Алекс не ответил.

– Я поеду с тобой.

Он посмотрел на ее прекрасное лицо, на упрямо сжатые губы.

– Ты сошла с ума, Клаудия.

– Я поеду с тобой, – повторила она.

Алекс затряс головой.

– Ни в коем случае. Это слишком опасное дело, которое может закончиться довольно печально.