Братья

Его людям понадобилось три месяца для того, чтобы схватить Калинина, когда тот, тщательно загримированный и с чешским паспортом в кармане, пытался пересечь чехословацко-австрийскую границу. К тому времени Дмитрий уже вернулся во Францию. Дело Сент-Клера у него забрали. При других обстоятельствах он немедленно бы вылетел в Москву и потребовал бы возобновить расследование, однако от охоты за Калининым его отвлекло одно важное событие. Дмитрий сделал открытие, по сравнению с которым остальные события бледнели и теряли свою значимость.

Одной из задач Дмитрия было приглядывать за эмигрантскими организациями различного толка, которых в Париже было как рыбы в пруду. В некоторых группах, состоявших в основном из пожилых украинцев, прибалтов и армян, у него были свои информаторы и осведомители. Эти организации занимались тем, что время от времени собирались в холодных и сырых помещениях, пели забытые гимны и салютовали устаревшим флагам, произнося друг перед другом патетические речи. Иногда они заходили настолько далеко, что облачались в пропахшие нафталином мундиры, увешанные ржавыми медалями, и мрачными голосами приветствовали грядущее освобождение своей родины.

Среди всех этих свихнувшихся стариков, впавших в маразм, попадались, однако, немногочисленные руководители, способные и в самом деле организовать боеспособное движение сопротивления. На них-то и отрабатывал Тринадцатый отдел свои достижения в области разработки новейшего оружия: электрические пистолеты, отравленные пули и необнаружимые яды, весьма эффективно и своевременно ликвидируя как действующих, так и потенциальных врагов советского народа.

Дмитрию доставляло особое удовольствие просматривать газетенки и журнальчики, на издание которых уходила большая часть и без того скромных доходов эмигрантских организаций. Одно из таких изданий, оптимистично названное "Победа близка", имело особый раздел, в котором рассказывалось о "преступлениях Советов" Там всегда было одно и то же - лагеря, массовые чистки, ликвидация кулачества и тому подобная дребедень. Закосневшие в своей ненависти авторы статей от выпуска к выпуску увеличивали число жертв коммунизма, как будто пара нулей, добавленных к спискам жертв, была в состоянии заставить мир немедленно ринуться в Россию новым крестовым походом. Товарищи Дмитрия шутили, что если и дальше пойдет такими темпами, то все население СССР через пару лет будет умерщвлено рьяными писаками. Возможно, именно поэтому журнальчик и получил свое помпезное название "Победа близка".

В июньском номере журнала Дмитрий обнаружил статью о сталинской расправе над еврейскими писателями и рассеянно просмотрел абзац, касающийся расстрела на Лубянке его матери - это было лишь простым переложением старых газетных публикаций, и он не узнал ничего нового.

Зато на второй странице статьи помещалось обведенное рамочкой интервью с сыном Тони Гордон.

В статье сообщалось, что доктор Александр Гордон является блестящим молодым ученым, профессором Университета Брауна в Провиденсе, Род-Айленд. Сам доктор Гордон улыбался с крупнозернистой фотографии. В своем интервью он рассказывал о глубокой любви к матери и о безуспешных поисках своего сводного брата Дмитрия, которые он ведет вот уже двенадцать лет.

Дмитрий перечитал интервью несколько раз, прежде чем обратился к фотографии. При помощи сильного увеличительного стекла он внимательно изучил улыбающееся лицо светловолосого молодого человека, уверенно глядящего в объектив камеры. Он был одет в рубашку с расстегнутым воротом, и вокруг его шеи Дмитрий разглядел толстую цепочку со звездой Давида.

Дмитрий стиснул зубы. Еще один еврей. Впрочем, еврей или нет, но он был его братом.

Он не вставал из-за стола на протяжении целого часа, загипнотизированный улыбающимся лицом брата. Александр жив и чувствует себя хорошо. Александр разыскивал его чуть ли не с самого детства. Его брат помнил о нем.

Это было престранное ощущение. Впервые в своей жизни Дмитрий почувствовал, что он кому-то нужен, что кому-то не безразлична его судьба. Он и Александр принадлежали к одной семье, в их жилах текла одна кровь. Ему стало интересно, что за человек его брат: еще один горластый еврейский активист? Американский реакционер? В своем интервью он не высказал своего отношения к советской власти, лишь упомянул о своей глубокой любви к Родине.

"Держись от него подальше! - подсказывала Дмитрию интуиция. Брат-еврей, живущий в Америке, нужен тебе как прошлогодний снег. Менее тесные родственные связи положили конец не одной многообещающей карьере. В детском доме ты пошел на убийство только ради того, чтобы тебя не разоблачили. Забудь об Александре Гордоне. Не ищи с ним встречи, не звони, не пиши писем, а этот журнал - сожги!"

Дмитрий медленно пришел в себя и потянулся к телефону. Его голос слегка дрожал и, должно быть, прозвучал странно, так как ему пришлось дважды повторить приказ, прежде чем его поняли.

Глава 11