Братья Бельские

В начале мая Виндиш приказал чиновнику юденрата подготовить список всех здоровых евреев. Чуть позже в город прибыла группа СД из Барановичей. Их сопровождали команды немецкой жандармерии, а также литовские и латышские вспомогательные войска. Вечером 7 мая сельских жителей из нееврейского населения послали вырыть три больших траншеи в северо-восточном направлении от города, что они и сделали, расширив воронки от бомб.

В предрассветные часы 8 мая солдаты отряда специального назначения окружили еврейские кварталы города и приказали всем выйти на улицу для проверки документов. Тех, кто медлил, они силой вытаскивали наружу. Многие были в ночных рубашках и пижамах. Затем обитателей гетто под конвоем провели в центр города. Всех, кто отставал, расстреливали на месте.

На площади евреев разделили на две группы. Молодые квалифицированные рабочие и их семьи по большей части направлялись налево — их решили оставить в живых; всех остальных отправляли направо — их ожидала смерть в траншеях. Виндиш при помощи польского переводчика лично контролировал сортировку и часто посылал направо здоровых рабочих, имевших разрешения на работу. Он даже упрекнул своего командира Германа Ганвега за то, что тот оставляет в живых слишком много евреев. «Хочется всех их отправить направо!» — сказал он.

Раввин Аарон Рабинович лихорадочно расхаживал взад и вперед, читая нараспев «Шма Исраэль» (Слушай, Израиль) — символ веры иудеев, произносимый на протяжении двух тысяч лет еврейских страданий. Вдруг он поднял голову к небу и воскликнул: «Евреев убивают Твоим именем!»

Обреченных на смерть построили в колонну и повели на окраину города. Один человек сбежал из рядов, когда они приблизились к месту казни. «Один из охранников побежал за мной и сбил меня с ног, — рассказывал он много лет спустя на суде над военными преступниками. — Затем он дал очередь из автомата. Два выстрела задели мой затылок… Я лежал в луже собственной крови и притворялся мертвым в какой-то сотне метров от места казни… Я видел, как, немного не доходя до места казни, евреев заставили раздеться, а затем встать на доски, которые были переброшены над могилами. Затем их расстреляли из пулеметов. Я видел Виндиша и Ганвега на месте казни. Не знаю, был там Рудольф Вернер, или он расстреливал тех, кто пытался сбежать. Я сам видел, как Виндиш пристрелил ребенка, которого подбросил в воздух какой-то литовец или латыш…»

Из трех траншей одна была приготовлена для детей. Многих, прежде чем убить, вырывали из рук родителей. Бандиты, в общей сложности около ста человек, по большей части литовцы и латыши, в перерывах между расстрелами жадно хлебали водку. Очевидцы вспоминали, что они были сильно пьяны.

К пяти часам вечера было убито около пяти тысяч пятисот евреев; более половины еврейского населения города. Пьяная расстрельная команда возвратилась в Лиду, где в столовой был накрыт специальный ужин. Убийцам подали еще водки, и большая их часть засиделась там за полночь.

Виндиш и Вернер, наряду с шестью членами СД из Барановичей, наслаждались тем, что один очевидец потом назовет «приятной вечеринкой», в одном из кабинетов штаб-квартиры окружного комиссариата. До глубокой ночи они пили и слушали одного австрийца, принимавшего участие в расправе, который играл, по свидетельству очевидца, на скрипке с «заметной виртуозностью».

На следующий день те же самые офицеры из окружного комиссариата и спецкоманда отправились в соседний Желудок, где были казнены, по меньшей мере, тысяча сто евреев. Лишь восемьдесят восемь квалифицированных рабочих оставили в живых, 10 мая палачи поехали в Васильки и организовали массовое убийство еще тысячи восьмисот евреев. Около двух сотен евреев помиловали. В небольшом городке Вороново 11 мая было расстреляно около двух тысяч евреев. «Мы, представители благородной арийской расы и наш фюрер, не будем спать спокойно до тех пор, пока не уничтожим вас всех, — заявил Виндиш небольшой горстке уцелевших в Воронове. — Немногие избранные среди вас пока живы, но если вы не будете подчиняться нашим правилам и законам, от вас даже мокрого места не останется». 12 мая в городе Ивье было казнено две тысячи триста евреев. По завершении казни Виндиш наблюдал за тем, как еврейская похоронная бригада поливает могилы негашеной известью. «Быстрее, быстрее, кончайте с еврейским дерьмом!» — вопил он.

Когда Тувья узнал об убийствах в Лиде, он через посыльного-нееврея послал семейству Тиктин письмо: «Надо уходить, потому что бойня не закончилась. Я не могу гарантировать, что в лесах у нас не будет никаких трудностей, но, по крайней мере, там будет шанс остаться в живых. Уходите немедленно».

Алтер Тиктин по-прежнему сомневался. Но после нескольких недель раздумий он понял, что Тувья говорит правду. Все выжившие лидские евреи были согнаны в один городской квартал, окруженный забором с колючей проволокой. В Лидском гетто у них не было будущего.