Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.

«А мой брат, что вы сделаете для него?» – «Какие у него планы?» – «Будучи женат и основавшись в Москве, он едва ли может покидать сей город, где его присутствие необходимо для нашего дела. К тому же денежные ресурсы не позволят ему жить в другом месте». – «Что до дела, то у вас есть в Москве друзья, и ему надобно только оставаться в России, чтобы вести дело. Я подумал о нем, ибо надобно вам сказать, что я беспрестанно беспокоюсь об вашей участи. Г-н Львов, который при мне состоит, потерял жену, он упрашивает меня разрешить ему оставить службу, и я дам это место вашему брату, ежели он изволит согласиться. Это место, я полагаю, на 2500 рублей. Как вы думаете, согласится ли он его принять? Справьтесь об этом месте». – «Господин граф, я не знаю, обладает ли мой брат познаниями, коих может потребовать столь важное место». – «Я его направлю, я положу на сие полгода и более, ежели понадобится; единственное, в чем я не сумею быть ему полезным, это в знании внутреннего хода дел, кое приобретается рутиною и практикою». – «Господин граф, позвольте мне не отвечать вам, прежде нежели не напишу моему брату». – «Разумеется, спросите его мнение, я сохраню это место за ним».

После сего мы говорили о некоторой сумме дукатов, кои мне должна Коллегия, и он мне сказал просить Жерве напомнить ему о сем прежде его визита к императору. – «Вы знаете, – сказал он, – что его величество вначале отказал, но я поговорю с ним снова и постараюсь их получить. Возвращайтесь в пятницу и рассчитывайте на мое усердие», – и проч. и проч.

Я не могу вспомнить все уверения, которыми наполнил он промежутки нашего разговора. Тургенев в восхищении от места, которое тебе предлагает граф, да и подлинно оно весьма важно, ежели оставят его на том же положении, на котором имел его Львов. Советовать трудно, принять ли тебе его. Место Львова – правитель канцелярии по министерству коммерции, и жалованья он, кажется, 3000, ежели не более, получает. Тургенев и Уваров думают, что его никак упускать не должно. Подумай о сем хорошенько. Не будет ли и для дела полезно, ежели ты будешь здесь? Не будет ли тебе приятнее на несколько времени удалиться от Москвы? Завтра я еще спрошу у графа, писать ли к тебе об этом, а пишу для того, чтобы ты более имел времени перед собой порядочно все обдумать. Тургенев обещался подробнее тебе писать о сем месте и его выгодах. Ежели же ты его не захочешь, то не имеешь ли другого какого в виду? Надобно о сем подумать, посоветоваться с друзьями. Я ходил теперь к Ивану Алексеевичу, чтобы с ним посоветоваться, но никого не нашел дома. Жаль очень! О всем, что я тебе писал, не надобно разглашать.

Я просился в Молдавию по всем вышеупомянутым причинам. Ежели подлинно дела там идут к окончанию, то при мире могу и я себе получить какую-нибудь выгоду, а между тем жалованье там дается серебром, следственно, и я бы имел, вместо одной, три тысячи. Не вбивай себе в голову, чтобы тут были какие-нибудь другие причины, зная мою страсть к военной службе. Это все хорошо бы было в счастливое время, а не тогда, когда я должен стараться всячески облегчать твою участь.

Константин. Петербург, 18 апреля 1810 года

Я к тебе писал с прошедшею почтою о свидании моем с графом; в другом письме прибавил тебе, что он с государем говорил и все устроил так, как я сего желал, то есть, чтобы ни канцелярия графа Каменского от меня не зависела, ни я от нее, я был бы просто при главнокомандующем при особенных препоручениях. Так оно и сделано.

Молдавские дела, вероятно, скоро кончатся, а тогда и я свободен буду, сделав свой долг. Между тем не брани меня, милый брат, что я решился с тобою не посоветоваться: это сделалось так скоро, что я не успел.

У меня есть до самой Молдавии товарищ, доктор Мазарович, который также туда определен. Мы и в Москву с ним едем; я думаю, что ему можно будет у нас прожить то время, что я с вами буду.

Константин. Петербург, 21 апреля 1810 года

Кстати сказать, нам весьма полезна может быть грамота покойного государя к батюшке; даже мы можем на ней упереться. Там сказано: сыны сынов ваших. Не написал бы государь сего, ежели бы у батюшки нас не было, это стоит признания; сказанное государем святым и ненарушимым почитается, а также грамоту должно всегда толковать благодетельным образом для того, кто такие услуги оказал отечеству, как батюшка, и для детей его. Все здесь этой мысли. Я препоручил графу Алексею Ивановичу поговорить о сем с Кошелевым и дал ему копию с грамоты.

Генерал-адъютант Уваров едет в Молдавию. Князю Александру Борисовичу сделалось так дурно на церемонии бракосочетания [то есть в Париже, где Наполеон венчался с Марией-Луизой], что его вынесли. Он, несмотря на свою подагру, хотел присутствовать и очень от этого занемог. Марья Алексеевна, говорят, едет в половине мая в чужие края.

Александр. Москва, 21 апреля 1810 года