Братья Дуровы

—       Кураж! Ежели желаете быть циркист, надо иметь кураж. Что

это есть? Говорите вы, господин Вольдемар, и вы, господин Ана-

толь...

—       Это... это...— Владимир растерянно оглянулся на брата.

—       Смелость, храбрость, отвага, мужество! Бодрое, уверенное на¬

строение, господин Анжелло Бриаторо! — почти отрапортовал Ана¬

толий.

—       Можно просто господин Анжелло,— милостиво заметил акро¬

бат.— А теперь на турник!

Владимир, как старший, ему исполнилось уже четырнадцать, на

год больше, чем брату, вышел вперед, но в нерешительности

приостановился.

—       Алле! — Господин Анжелло взмахнул длинным, гибким хлы¬

стом и огрел ученика пониже спины.

Мальчик подскочил, ухватился за перекладину турника. Среди

сверстников он слыл весьма ловким. Раскачаться и сделать несколь¬

ко оборотов на перекладине турника ему сущий пустяк. Но совсем

иное дело, когда готовишься стать настоящим циркистом. А учитель

уже приказал:

—       Резенвиль!

Чтобы быстро вертеться на турнике, надо делать в воздухе мгно¬

венные, почти неуловимые толчки. Господин Анжелло называет та¬

кие толчки коротким словом «швунг» и придает им большое зна¬

чение. Когда из его уст вырывается это слово — не зевай! — иначе

просвистит хлыст.

—       Живо! Еще раз! Еще... Устал? Ничего... Швунг!

После Владимира на турнике его брат. И он достаточно ловок

и смел, однако и ему достается от требовательного учителя, считаю¬

щего хлыст основой педагогического вразумления.

—       Вы есть правильные ученики!— одобрительно отзывается он.—

Не плачьте от мой кнут.

—       Еще бы! Без битья не выучишься ничему...— с серьезным ви¬

дом поддакивает Анатолий, а в глазах его вспыхивают насмешливые

искорки.

—       О да! Вся сила в кнуте. В детстве меня часто пороли, и вот

я — артист, акробат...

Занятия происходят в старом каретном сарае в глубине двора.

Сюда, в тихий московский переулок, с его уютными деревянными

особняками, утопающими в садах, не доносится городской шум. И тут

можно хранить занятия в тайне. Ведь — не дай бог!—о них прове¬

дает опекун Николай Захарович. Увлечение цирком он считает «гу¬

бительной страстью».

Мальчики сами смастерили турник, трапецию, брусья, повесили

кольца и натянули канат для хождения. Нашли и учителя — Анжелло

Бриаторо, артиста цирка Гинне, что на Воздвиженке, возле Арбат¬

ской площади. Учитель берет по рублю за урок. Деньги немалые, не

просто скопить их из медяков, получаемых на завтрак.

Ради счастья стать цирковыми артистами, братья готовы на лю¬

бые жертвы. Пожалуй, лишь в этом у них полное единодушие.

Внешне похожие настолько, что могут сойти за двойников, они очень

различны.

Владимир не так подвижен и жив, пытливый взгляд его темных

глаз будто прячется под густыми бровями. Анатолий порывист и

непосредствен, лицо его часто меняет свое выражение — то оно лу¬

каво-смешливо, то становится серьезным и озабоченным.

Акробат доволен прилежанием и способностями своих учеников.

С каждым уроком они все искуснее делают резенвиль, балансируют

на канате, выполняют сложные упражнения на кольцах.

Но внезапно эти занятия пришлось прекратить. Однажды, когда

старший брат ходил на руках, а младший висел вниз головой на тра¬

пеции, с порога сарая послышался грозный окрик:

—       Что тут за балаган! Немедля прекратить безобразие!

В сарай не вошел, а влетел разгневанный опекун Николай Заха¬

рович. В сердцах он вырвал хлыст у потерявшего кураж господина

Бриаторо.

Николай Захарович был привязан к своим подопечным и, как

казалось ему, всячески заботился об их воспитании. Что только не

предпринимал он для такой цели! И вот все тщетно!

Впрочем, пора рассказать, почему он стал опекуном двух сорван¬

цов.

...1863 год. В Москве, в семье полицейского пристава Тверской

части Леонида Дмитриевича Дурова родился сын. Нарекли его Вла¬

димиром. Через год на свет появился второй сын, Анатолий. Но

мальчики рано осиротели. Мать их вскоре умерла от какой-то болез¬

ни. Отец стал заливать горе вином, или, как говорили в те времена,

принялся «тянуть мертвую чашу».

Чаша эта впрямь оказалась роковой для главы семьи Дуровых,

вскоре он дошел до белой горячки и скончался.

Осиротевших детей взял на свое попечение крестный отец Нико¬

лай Захарович Захаров.

Захаров был известен в Москве как опытный стряпчий, имевший

значительную клиентуру. Жил он в собственном доме, па широкую

ногу. Артисты, художники, литераторы бывали частыми гостями Ни¬

колая Захаровича.

Однако не только искусство манило гостей в барский особняк в

Чернышевском переулке. «Вся Москва» съезжалась сюда играть в