Братья и сестры в реестре

Его одолели новые раздумья, созвучные долгой поездке – то есть длинные и глобальные. И размышлял он о будущем – не своём, а вообще. Поразительно, как столь мелкая пакость смогла изменила весь мир, какую важную роль сыграл всего лишь дико вирулентный и мутагенный вирус! Даже не жизнь, а некое квази, биоробот по сути. Тупой молекулярный конструкт, шутя, одолел целую популяцию. И не какую-нибудь, а доминирующую на планете!

У людей изменился социальный уклад, политическая обстановка, даже города преобразились до неузнаваемости. Олег вспомнил изолированные небоскрёбы, опоясанные многоярусными лентами дорог. Увенчанные Верхними городами – рассадниками элиты и чванства. Попытался представить, как выглядят города-футляры снаружи, и на что похожи брошенные в процессе инкапсуляции кварталы, и не смог. Зато Олег задумался, как прихотливый разум инженеров и строителей поступил бы с Москвой-2049, например. Неужто закрыли куполом две тысячи пятьсот шестьдесят один квадратный километр? Да нет. На это никаких ресурсов не хватит. А как бы поступил он сам? Подземные хорды у Москвы уже есть – разветвлённая сеть метро. Наверное, изолировал бы ключевые кварталы, близкие к выходам со станций метро, серией куполов. Вот и готовый многополис, вспомнил он слово из будущего.

Которое ему приснилось.

Голова упала на грудь. От резкого движения Олег проснулся и покосился направо. Его сосед, старик с отвратительной бородавкой на верхней губе, словно окружённый кислым облаком старческого амбре37, гонял на антикварном кнопочном телефоне древнюю «Змейку». Он горячечно бормотал:

– Сколько ленточке ни виться… Врешь, змея коррупционная, я тебе не дам врезаться в стенку. Юли и мечись, пожирай наворованное, расти шлейф будущих уголовных дел…

Однако вертлявая змеища, которая отожралась уже до неприличной, много раз изогнутой по экрану длины, всё-таки извернулась и самоубилась об стену. Дед беззлобно выматерился и подмигнул Олегу:

– Не знаю, как вы, молодой человек, но сегодня я намерен отлично повеселиться. Я бы даже сказал – оттопыриться. Чего и вам желаю.

Олег насколько мог отодвинулся от неприятного старика. Дед ему не понравился. Он вызывал чувство смутной угрозы. Элиса, которая разглядела странного попутчика в глазок фронтальной камеры и услышала в микрофон, тоже встревожилась. Гражданин в цифровом мире не значился. Вообще. Все пассажиры поезда были как на ладони. Жители городов и деревень по пути следования – тоже. «Агент Э» видела, как они мерцают и говорят, смеются и любят, болеют и движутся – и всё благодаря мириадам цифровых устройств, которые окружают любого человека. А этот конкретный был пустым местом.

С Олегом она своими опасениями не поделилась – не поймёт.

Поезд, меж тем, подъезжал к резной табакерке Казанского вокзала.

И вот стою один, и тень

Дрожит в напрасной пустоте,

И мысли капают в дыру

Моих чертогов.

И думается мне, сказал

Тот, кто последним идеал

Прину́дил послужить перу,

Излишне много.

Замахнулся на Вильяма,

На Шекспира, но вот драма:

Оступился я и в яму

Низко пал.

Элиса творит

Москва-2025, 21 мая

Несмотря на торопившую его Элису, а может и назло ей, Олег отправился не сразу в метро, а вышел за ворота вокзала – размять задубевшие за семь часов сидения члены и проникнуться встречей со столицей.

Сияло солнышко, струился милый как щенок слепой дождик – под таким и мокнуть приятно! Пронзительно пахло юной зеленью. Деревья соседнего скверика были похожи на стоп-кадры изумрудных салютов. Ветерок играл тенями на аккуратных побеленных стволах. Олег приветливо помахал стайке китайских туристов. Они уставились на сочную радугу и лопотали восхищённое. Каспер отметил неожиданно рослую китаянку с красивыми длинными ногами – а он считал истоком женской красоты именно ноги – и послал ей воздушный поцелуй. Девушка зарделась внутри щит-маски непривычного фасона.

Элиса посмотрела в глазок камеры и тоже прониклась видом: празднично поблёскивали умытые довольные дома и даже несуразный «памятник создателям железных дорог» выглядел молодцевато и задорно, как тусовка поддатых скоморохов.

Элиса не удержалась: щёлкнула затвором телефонной камеры, а потом нацепила на эфемерную голову призрачный берет, взяла в несуществующую руку воображаемую кисть, окунула её в иллюзорный кружок прозрачной палитры и стремительным пропеллером – мириадом сочных мазков – превратила заурядное фото в шедевр импрессионизма, причем такой, что Камиль Писсарро позавидует.

Блямкнул телефон. Олег разблокировал трубку и во входящих обнаружил потрясающую по красоте картину с подписью: «С любовью от Элисы, котик». Софт у «агента Э», конечно, потрясающий. Наверное, специальная нейросеть. Не разумная, конечно.