Братья. История масонства в России

И написал он очень интересную фразу о России, если говорить о горькой. Вот такая фраза горькая: «Я не научился любить Отечество с закрытыми глазами». Он не писал ничего такого ужасно обидного о русском народе. Он не объявлял его в тупости, в лености, в пьянстве, в разврате. Нет. Он просто писал, что народ-то замечательный, но формы правления, они половинчаты, это при Александре I было сущей правдой. И они всё время тяготеют к азиатчине. Корень же зла российского он видел в Византии, в том, что византийский царедворческий порядок, фаворитизм, лицемерие, ложь, продажность, раболепие, сервильность и холопство — они стали коренными чертами русского православия. Вот это он хотел переменить.

То есть, он замахивался не на конкретные политические институты или на социальные правила, а он замахивался на перемену всей ментальности народа. Это была грандиозная задача.

Н. АСАДОВА: И невыполнимая.

Л. МАЦИХ: не знаю. Но очень многое из того, что он сказал, сбылось. И Россия встала в ряд европейских народов, что доказало.

Н. АСАДОВА: был такой момент в истории.

Л. МАЦИХ: Нет, он был и есть, он и продолжается. Россия — европейская страна. Я не знал человека, который бы в здравом уме говорил, что у нас азиатская страна.

Н. АСАДОВА: Ну почему… У нас много очень проявления азиатчины той самой.

Л. МАЦИХ: Азиатчины в дурном смысле?

Н. АСАДОВА: С точки зрения коррупции, отсутствия дорог, отношения к человеческой жизни. По-прежнему мы не европейцы.

Л. МАЦИХ: Из перечисленных Вами вещей, коррупция есть явление общемировое.

Н. АСАДОВА: Но тем не менее, я имею в виду масштабы.

Л. МАЦИХ: Неразвитость инфраструктуры — тоже. А вот отношение к человеческой жизни, я бы сказал, заострив — отношение к человеческой личности.

Н. АСАДОВА: И к человеческой жизни тоже, потому что если там американцы считают каждого своего солдата, павшего на поле битвы и фотографии вывешивают в газетах, то у нас примерно, как обычно. Ну, примерно столько погибло.

Л. МАЦИХ: Япония — тоже азиатчина, однако Япония помнит своих солдат. Тут не нужно через чур широких обобщений.

Н. АСАДОВА: А Япония пошла по европейскому пути во многом.

Л. МАЦИХ: И Россия пошла по европейскому пути. В этом смысле Пётр Яковлевич оказался прав. Магистральный путь развития человечества — это путь развития европейский. Что есть Америка, как не филиал Западной Европы! Он приводил одну латинскую пословицу, я приведу её в переводе — разумных судьба ведёт по дороге, а неразумных тащит. Он не хотел, чтобы судьба, рок Россию тащили по дороге прогресса. Хотел бы, чтобы страна шла сама. Это часто не получалось. В этом плане он тоже оказался прав и многие слова его были пророческими.

Но он выражал свои мысли очень жёстким и непримиримым языком. И поскольку возражать ему по сути было очень тяжело, он каждый тезис подкреплял множеством примеров, ссылок, это нужно было всем прочесть, это невозможная задача была для его критиков и критиканов, то возражали ему по форме, по принципу, который потом тоже восторжествовал — я не читал, но осуждаю. Тогда впервые эта фраза была сказана. Редко кто читал журнал Надеждина «Телескоп», но все бурлили, все говорили: «Какой негодяй, подлец, надо вызвать его на дуэль, сжечь его дом, вырезать родню и выслать его в его любимую Европу на 10 лет без права переписки».

Н. АСАДОВА: Вот, когда я читала эти философические письма, возникло впечатление, что он человек очень несчастный. Он очень яркий, умный человек, он видит во всех мельчайших подробностях все негативные стороны своего Отечества, что возник сразу вопрос — а зачем он вернулся в Россию?

Л. МАЦИХ: Он вернулся в Россию, чтобы здесь жить.

Н. АСАДОВА: Чтобы сделать что? Ведь он был отшельником.

Л. МАЦИХ: Нет, он стал отшельником.

Н. АСАДОВА: Он вернулся в Россию, был объявлен вскоре сумасшедшим и стал отшельником.

Л. МАЦИХ: Нет, нет! Он вернулся и вёл вполне активный образ жизни.

Н. АСАДОВА: Но не так долго.

Л. МАЦИХ: Он вёл переписку, у него был своего рода салон. Для тогдашней Москвы это было не рядовое событие. Обычно салон собирали прекрасные дамы, там была возможность пофлиртовать, посмотреть на красавиц, познакомиться, потанцевать, выпить, закусить. У него салон был беспрецедентный, чисто интеллектуальный. Туда приходили любители не просто словесности, а серьёзных научных штудий. Но однако, посещалось.

Н. АСАДОВА: Были любители?

Л. МАЦИХ: были, были. От студентов, совсем бедных, в заплатанных сюртуках, до вельможного боярства.

Н. АСАДОВА: Всё равно, мне очень непонятен этот его путь. Мы с Вами согласимся, что в итоге он был отшельником.

Л. МАЦИХ: Он хотел принести России пользу в таком же смысле. Как Чацкий хотел исправить московское общество?

Н. АСАДОВА: И как? «Служить бы рад, прислуживаться тошно». Он нигде на службе не состоял, в университетах не преподавал. Каким образом?