Братья Кеннеди. Переступившие порог

Снегопад в ночь на 20 января 1961 года парализовал уличное движение в столице. Солдаты пустили в ход огнеметы, чтобы очистить от смерзшихся сугробов площадь, на которой предстояло проводить церемонию вступления в должность нового президента. Хотя днем ярко светило солнце, леденящий, как сообщали газеты, «сибирский ветер» пронизывал до костей. Более пяти тысяч агентов секретной службы обеспечивали теплую встречу президента с народом.

По традиции уходивший президент утром провел преемника по Белому дому. Айк разъяснил: «Я показал моему ДРУГУ? как можно быстро выбраться отсюда». Присутствовавшие натянуто улыбнулись, а лично Кеннеди Эйзенхауэру сообщил: «Я как-то нутром чувствую, что, если мы будем достаточно тверды, русские не начнут войны». Вспомнили воину минувшую, похвалили книгу Корпелиуса Райана «Самый длинный день» о высадке в Нормандии в июне 1944 года.

В полдень у Капитолия католический кардинал Канинг вступительной молитвой открыл церемонию. 80 миллионов телезрителей и присутствовавшие на площади не слушали кардинала, их внимание приковал деревянный аналой – из него валил дым. Сотрудники секретной службы засуетились, принесли огнетушитель и под размеренную молитву кардинала вскрыли аналой – оказалось короткое замыкание, горели провода. Погасили.

Среди приглашенных выделялась группа лиц, которых раньше не видели на подобных церемониях, – деятели культуры, искусства и пауки. Было приглашено 155 человек, откликнулись почти все. Как могло быть иначе, в тексте приглашения черным по белому значилось: «Во время нашего предстоящего президентства мы надеемся наладить плодотворное сотрудничество с нашими писателями, артистами, композиторами, философами, учеными и главами культурных учреждений. Для начала, в качестве признания их значимости, разрешите сердечно пригласить Вас на церемонию вступления в должность…» Теперь они ежились на морозе – Игорь Стравинский и Артур Миллер, Лайнус Полинг и Пауль Тиллих, Рейнгольд Нибур и Джон Стейнбек. Некоторые приняли участие в торжествах. Мариан Андерсон спела «Звездное знамя». По движению губ Кеннеди журналисты заключили, что «он был единственным человеком, который знал слова дальше первого куплета».

Архиепископ православной церкви Иаковос привел к присяге вице-президента Л. Джонсона. Вслед за этим – молитва преподобного Баклая, протестантского священника из штата Техас. Появился 86-летний поэт Роберт Фрост. Его пригласили, чтобы придать «оттенок культуры» церемонии. Кеннеди горячо поддержал идею, правда, оговорил, что «при умении Фроста обращаться со словами запомнят его речь, а не мою. Пусть он лучше прочтет стих». Фрост и сочинил стихи на восшествие президента Кеннеди, слепящее солнце не дало ему возможности разобрать строки на листке бумаги. Вместо свежей оды поэт порадовал замерзших людей старой поэмой ура-патриотического содержания. Он помнил ее наизусть.

Вперед выступил новый президент. Верховный судья привел его к присяге, и Кеннеди стал держать речь, не длинную и не короткую. Пристойную. Он был без пальто и шляпы. Поэтому американцы, сидевшие в теплых квартирах перед телевизорами и наблюдавшие продрогнувшее сборище у дверей Капитолия, легко поверили словам Кеннеди: «Мы не осмеливаемся забывать сегодня, что мы наследники той первой американской революции (в XVIII в.). Пусть отныне и навсегда друзья и супостаты знают – факел переходит в руки нового поколения американцев, рожденных в нашем столетии, закаленных войной, дисциплинированных холодным и горьким миром, гордых нашим древним наследием…»

Речь была почти целиком посвящена внешним делам. Кеннеди очень напыщенно объявил: пришел «час максимальной опасности… Пусть каждая страна знает, независимо от того, желает ли она нам добра или зла, что мы заплатим любую цену, вынесем любое бремя, пойдем на любые тяготы, поддержим любого друга, выступим против любого врага, дабы обеспечить выживание и успех свободы». Он призвал к единству среди американских союзников, посоветовал народам развивающихся стран «помнить, что в прошлом те, кто по недомыслию пытался достичь власти, оседлав тигра, в конце концов неизбежно оказывались внутри его». Сказал, что США будут помогать бедным странам «не потому, что это делают коммунисты… а потому, что, если свободное общество не может помочь многим бедным, оно никогда не спасет немногих богатых».

Хотя Кеннеди бросал вызов Советскому Союзу, о социалистических странах в отличие от предшествующих послевоенных президентов он отозвался не как о «врагах», а использовал уклончивое выражение «те страны, которые сделались бы нашими противниками». Необычная неуклюжесть златоуста Кеннеди, свидетельствует М. Банди, говорила о том, что пришлось просеять тонны словесной руды в поисках нужного определения. У. Липпман был автором, и это выражение неизменно использовал Кеннеди все годы своего президентства. Кеннеди предложил: «Давайте никогда не будем вести переговоры из страха, но давайте никогда не бояться переговоров».