Братья Хоторны

– Поправь меня, если я ошибаюсь, – обратилась она к Рохану, – но по правилам насилие любого рода влечет за собой немедленное исключение из Игры? – Ее взгляд опустился на ключ, который до сих пор был у Эйвери. – И если у исключенного игрока есть ключ, он должен его сдать, не так ли?

В глазах Рохана что-то мелькнуло – не гнев, что-то другое. Он повернулся к Эйвери с фирменной лукавой улыбкой на губах.

– Да, так и есть, – ответил он на вопрос Зеллы.

Глава 78 Грэйсон

Расшифровка дневника Шеффилда Грэйсона заняла всю ночь. Чем дольше Грэйсон работал, тем быстрее продвигался, переписывая текст в свой собственный блокнот в кожаном переплете – такой же, как у его отца. Грэйсон проигнорировал это сходство. Сейчас для него существовали только меняющийся код и его расшифровка.

Вначале Шеффилд Грэйсон использовал этот блокнот в качестве неофициальной бухгалтерской книги, записывая, куда ушли деньги, которые он присвоил в компании. Там не указывались номеров счетов, но даты и местонахождение банка – это уже были следы.

И ФБР охотно ими воспользовалось бы.

Но по мере того как Грэйсон продвигался в своей работе, а даты вверху страниц показывали, что проходят месяцы и годы, тон и содержание записей Шеффилда Грэйсона менялись. Из фиксации противоправных транзакций они превратились в нечто, больше похожее на… исповедь.

Именно это слово то и дело приходило на ум Грэйсону, пока он расшифровывал то, что написал его отец, – вот только это не совсем правильно. Слово «исповедь» подразумевало что-то вроде раскаяния или необходимости облегчить душу. Шеффилд Грэйсон не испытывал ни того, ни другого.

Он был зол.

Похороны Коры состоялись сегодня. Это время траура. Я должен стать опорой для Акации. Без ее матери, которая постоянно вмешивалась в нашу жизнь и держала меня под угрозой разоблачения, мы должны остаться вдвоем, муж и жена, против всего мира. Не тут-то было! Троубридж позаботился об этом. На поминках он остался с Акацией наедине и рассказал моей жене то, о чем ему не следовало знать и уж тем более говорить.

У нее появилось очень много вопросов.

Грэйсон не позволял себе останавливаться на расшифрованном, не задерживался ни на одной записи, о чем бы там ни говорилось. Но даже когда он сосредоточился исключительно на превращении цифр в буквы, а букв – в слова, на поиске точного местоположения значимого текста на каждой странице, его мозг все равно обрабатывал каждое написанное им слово.

Общая картина в его сознании становилась все яснее и яснее.

Кора оставила все Акации и девочкам. В этом нет ничего удивительного. В виде трастовых фондов. В чем тоже нет ничего удивительного. Акация, слава богу, сама себе доверенное лицо, но Кора назначила Троубриджа доверенным лицом девочек. Ублюдок уже просит показать финансовые отчеты. Я добьюсь продажи компании, прежде чем позволю этому жалкому подобию мужчины задавать мне вопросы.

На следующих нескольких страницах подробно описывалась продажа компании и усилия Шеффилда Грэйсона по обеспечению того, чтобы покупатель принял финансовые отчеты, которые ему были предоставлены, за чистую монету. Но после этого тон его записей снова изменился.

Акация продолжает спрашивать о «моем сыне». Как будто это ее дело – или мое, если уж на то пошло. Как будто семья Хоторнов и так уже недостаточно отняла у меня. Акация слишком мягкосердечна, чтобы понять. Она не прислушается к голосу разума – ни касательно мальчика, ни касательно траста.

И затем, через две страницы, была еще одна запись, короткая.

Тобиас Хоторн наконец умер.

Прошло несколько недель, и записи возобновились уже после того, как Эйвери была объявлена наследницей.