Братья Хоторны

Нэшу известно, что Шеффилд Грэйсон никуда не пропадал. И Грэйсон знал, что он знает.

– И еще Иви что-то вынюхивает, – добавил Грэйсон и стиснул челюсти. – Она знает, что происходит. И сегодняшний обыск вполне может оказаться делом ее рук.

Кто-то явно подергал за ниточки, а Иви ясно дала понять, что не гнушается грубой игры за власть и влияние.

– Иви? – переспросил Нэш. – Грэй, ты не потеряешь снова голову?

В его вопросе не было ни капли осуждения.

Грэйсон и без них знал о своих ошибках.

– Этого больше не повторится, – сказал он бесстрастным тоном.

– «Предан девушкой, как две капли воды похожей на покойную бывшую: история Грэйсона Хоторна!» – Ксандр спрыгнул со стола.

Грэйсон прищурился.

– Не сейчас, Александр.

– Раны еще не затянулись? – спросил Ксандр. – Прости, дважды прости, трижды, вплоть до восьмикратного извинения включительно. Тебе был нужен кто-то, кто помог бы тебе выбраться из твоей собственной головы, а Нэш продолжает говорить мне, что бывают моменты, когда приставать к людям неуместно.

– В большинстве случаев, – сказал Нэш.

Ксандр не был в этом убежден.

– Я думаю, что это правильный язык любви, но давайте не будем обсуждать здесь семантику. – Он посмотрел на Грэйсона. – Что тебе нужно?

Быть Хоторном значило многое, но лучшим было это. Они. Мы.

– Есть печенье? – тихо спросил Грэйсон.

– У меня всегда есть печенье! – Ксандр исчез на кухне и вернулся с полупустой упаковкой «Орео» с двойной начинкой и самым большим «Орео», которое Грэйсон когда-либо видел.

– «Орео» с восьмью начинками? – предложил Ксандр.

Грэйсон взял его.

– Оно было сделано с любовью, – сказал ему Ксандр. – С той же, с которой я пристаю к людям.

– Хватит уже, – сказал Нэш.

Грэйсон молча съел печенье и только потом заговорил:

– Я совершил ошибку. – Его братья – единственные люди в мире, кому он мог в этом признаться. – Слишком эмоционально привязался.

– К Иви? – спросил Ксандр.

Грэйсон сжал челюсти.

– К Джиджи и Саванне. И даже к их матери.

– Это не ошибка, Грэй, – Нэш всегда говорил тихо, когда речь шла о по-настоящему важных вещах, – это жизнь.

Грэйсон почему-то снова подумал о чертовом кольце.

– Мне нужно сосредоточиться.

– Чтобы открыть шкатулку-головоломку? – догадался Ксандр.

– Чтобы открыть ее и просмотреть содержимое. – Грэйсон подошел и встал прямо над шкатулкой. – Убирать все, что может связать Шеффилда Грэйсона с нападениями на Эйвери, и все, что может указать на то, что он не просто исчез. И после этого, когда шкатулка перестанет представлять опасность, я верну ее девочкам.

– Тебя это устроит? – спросил Ксандр.

Грэйсон вспомнил, как его сестры встали между ним и своей тетей, защищая его. Он подумал об Акации, сжимающей его руку.

«Тебя это устроит?»

Грэйсон опустился на колени и вставил псевдофлешку в шкатулку.

– Должно.

Глава 74 Грэйсон

Грэйсон повернул замок. Раздался щелчок. Сработало! Он, продолжая сжимать ключ, потянул его на себя. Панель отделилась от шкатулки, открыв потайное отделение. Уверенным движением Грэйсон перевернул панель. Он не удивился, увидев внутри стеклянные флаконы. Поломаете шкатулку, разобьются флаконы. Разобьются флаконы, смешаются жидкости. Смешаются жидкости, содержимое шкатулки будет уничтожено…

Грэйсон заглянул в отделение, которое только что открыл. Внутри лежали лишь две вещи: ручка Montblanc и дневник в кожаном переплете.

– Он вел записи.

– Записи чего? – Нэш сосредоточился на ключевом вопросе – лишь он сейчас имел значение.

Если этими записями окажутся последние действия Шеффилда Грэйсона перед его «исчезновением», если этот дневник свяжет его с Эйвери или семьей Хоторнов, его обязательно нужно будет уничтожить.

Уверенность обнадеживала.

– Можно мне взглянуть на ручку? – спросил Ксандр. Грэйсон протянул ее ему, и младший Хоторн немедленно начал ее разбирать.

Грэйсон вспомнил слова Старика о том, что лишь некоторые части загадки имеют значение, тогда как другие призваны лишь отвлечь внимание. В игре Хоторна ключом к разгадке была бы ручка, а не дневник. Но Шеффилд Грэйсон не был Тобиасом Хоторном, и это не игра. Не было никаких подсказок, только тайны параноидального покойника.

Грэйсон открыл дневник. «Вот, значит, как выглядел почерк моего отца». Этой мысли нет места в его голове, и Грэйсон, отогнав ее, сосредоточился не на почерке, а на том, что было написано.

Числа.

Грэйсон пролистал страницы – ничего, кроме цифр, и единственные их комбинации, имеющие хоть какой-то смысл, появлялись лишь в начале записей – даты.

Шеффилд Грэйсон датировал свои записи в дневнике. Грэйсон представил, как он это делает. Он прямо-таки видел своего отца, сидящего на краю дешевой двуспальной кровати в комнате Колина и подносящего ручку к странице. Грэйсон вообразил, как «Шеп» датирует запись в дневнике, а затем начинает писать.

Грэйсон пролистал дневник, до конца оставалось всего лишь несколько пустых страниц. Только цифры. Их ряды казались бесконечными.