Братья Львиное Сердце

Долго, долго ползли мы, пока наконец не выбрались на свет божий, к Гриму и Фьялару, — исцарапанные, окровавленные и промокшие насквозь, мёртвые от усталости. Ночь кончилась, и настало уже утро. Урвар простёр руки, желая обнять землю, и небо, и всё, что он видел, но руки его бессильно упали — он уже спал. Мы погрузились в дремоту, все трое, и ничего не осознавали и не чувствовали почти до самого вечера. Наконец я очнулся. Это Фьялар толкал меня своей мордой. Он, верно, решил, что я уже выспался.

Юнатан очнулся тоже.

— Нам необходимо выбраться из Карманьяки до темноты, — сказал он. — Позже мы не найдём дорогу.

Он разбудил Урвара. И когда Урвар вернулся к жизни и сел, и вспомнил всё, что с ним было, и понял, что он уже на воле, слёзы выступили у него на глазах.

— Я свободен, — пробормотал он, — я свободен! И, взяв руки Юнатана, он долго держал их в своих.

— Ты вернул мне мою жизнь и свободу! — сказал он. Он поблагодарил и меня, хотя я ничего не сделал, а только путался под ногами.

Урвар чувствовал себя хорошо, точь-в-точь как я, когда, избавившись от всех своих бед, оказался в Долине Вишен. И я от всей души желал, чтобы он тоже, живой и свободный, добрался бы до своей долины. Но до неё мы ещё не добрались. Мы были ещё в горах Карманьяки, где, верно, кишмя кишели солдаты Тенгиля, искавшие Урвара. Пожалуй, нам просто повезло, что они не нашли нас в нашей расселине, пока мы спали.

Мы сидели там, в этой расселине, и доедали остатки нашего хлеба. И время от времени Урвар повторял:

— Подумать только, я жив! Я жив и свободен!

Потому что он был единственный из узников пещеры Катлы, кто остался в живых. Всех остальных, одного за другим, принесли ей в жертву.

— Однако я верю в Тенгиля, — сказал Урвар. — Вот увидите, уж он-то позаботится, чтобы пещера Катлы не пустовала.

И снова на глазах его выступили слёзы.

— О ты, моя Долина Терновника, — сказал он, — долго ли ещё ты будешь томиться под властью Тенгиля?

Ему хотелось услышать обо всём, что случилось в долинах Нангиялы, пока он был в плену. Услышать о Софии, и о Маттиасе, и обо всём, что сделал Юнатан. И Юнатан рассказал ему обо всём, также и о Юсси. Я был почти уверен тогда, что Урвар тут же умрёт, прямо на наших глазах. Это когда он узнал, что ему так долго пришлось страдать в пещере Катлы из-за Юсси. Прошло некоторое время, пока он снова стал самим собой и мог снова говорить. И тогда он сказал:

— Моя жизнь не стоит ничего. Но зло, что Юсси принёс Долине Терновника, никогда нельзя ни искупить, ни простить.

— Прощённого или нет, его, верно, уже постигла заслуженная им кара, — произнёс Юнатан. — Юсси ты, Урвар, никогда больше не увидишь.

И тут Урвар впал в страшную ярость. Он хотел тотчас отправиться в путь. Казалось, он хотел сегодня же вечером снова начать борьбу за свободу. Он проклинал свои ноги, которые так плохо слушались его. Однако он вновь и вновь пытался подняться, и под конец ему всё же удалось встать на ноги. Он был очень горд, когда смог показать нам, что держится на ногах. И это было поразительное зрелище — Урвар, качавшийся взад-вперёд, словно его вот-вот сдует и собьёт с ног ветром. Это зрелище вызывало улыбку.

— Урвар, — сказал Юнатан, — нетрудно догадаться, что ты — узник пещеры Катлы.

И это правда. Хотя мы все трое были грязны и окровавлены, но Урвар выглядел хуже. Его одежда превратилась в лохмотья, а лицо едва можно было разглядеть, так оно обросло бородой. Видны были только глаза. Его удивительные, горящие глаза.

Через нашу расселину протекал ручей, и там мы смыли с себя всю грязь и всю кровь. Всё снова и снова окунал я лицо в холодную воду. Это было чудесно. Казалось, смываешь весь ужас пещеры Катлы.

Затем Урвар взял мой нож и срезал большую часть бороды и волос, так что стал чуть меньше похож на бежавшего узника. А Юнатан вытащил из своего вещевого мешка тот самый шлем и плащ, которые спасли его и помогли выбраться из Долины Терновника.

— Вот, Урвар, надень это, — сказал он. — Тогда, может, они решат, что ты — человек Тенгиля, который захватил двух пленников и куда-то с ними спешит.

И Урвар надел на себя шлем и плащ, но ему это не понравилось.

— В первый и последний раз ты видишь меня в этой одежде, — сказал он. — От неё несёт насилием и жестокостью.

— Пусть несёт чем угодно, — сказал Юнатан, — только бы она помогла тебе добраться домой, в Долину Терновника.

Нам пора было в путь. Через несколько часов зайдёт солнце, а когда в горах станет темно, никто не сумеет ступить на тамошние опасные тропки.

Юнатан был серьёзен. Он знал, что нас ожидает, и я слышал, как он сказал Урвару:

— Думаю, в ближайшие два часа решится судьба Долины Терновника. Ты в силах так долго продержаться на лошади?

— Да, да, да, — ответил Урвар. — Хоть десять часов, если тебе угодно!