Братья Львиное Сердце

«Странствие», — сказал Юнатан, но странствовали мы немного. Мы ползли, мы протискивались сквозь узкие отверстия, мы карабкались, и плыли, и прыгали, и цеплялись, и надрывались, и трудились в поте лица — вот что мы делали. Разве это странствие! А какие там пещеры! Порой мы попадали в пещеры, похожие на залы, такие огромные, что мы не видели им конца, и только эхо помогало нам понять, насколько велики были их пространства. Порой мы пробирались там, где невозможно было даже пройти, выпрямившись во весь рост, и где приходилось по-драконьи ползти на животе; то и дело путь нам преграждали подземные воды, и нужно было преодолевать их вплавь. А хуже всего то, что под нашими ногами порой разверзались пропасти. Я чуть даже не рухнул в такую пропасть. Я как раз нёс факел и вдруг споткнулся. Юнатан схватил меня, когда я уже падал вниз, в бездну. И тут меня угораздило уронить факел. Мы видели, как он падал, словно полоска огня, всё глубже, глубже и глубже. И наконец исчез. И мы очутились в темноте, в самой страшной темноте, какая только бывает в мире. Я не смел шевельнуться, не смел ни говорить, ни думать. Я пытался забыть о том, что я существую и что стою здесь, в кромешной тьме на краю бездны. Но я слышал рядом голос Юнатана. Ему удалось в конце концов зажечь другой факел, который мы несли с собой. И всё это время он говорил со мной, говорил и говорил совершенно спокойно. Думается, он делал это для того, чтобы я не умер от страха. И мы снова трудились и надрывались в поте лица. Сколько это продолжалось, я не знаю. В глубине пещеры Катлы понятие времени исчезало. Нам казалось, будто мы блуждаем там целую вечность, и я начал опасаться, что мы не успеем, что доберёмся до цели, когда будет уже слишком поздно. Может, настал уже вечер, может, на воле уже спустилась тьма. А Урвар… может, он уже у Катлы! Я спросил у Юнатана, что он думает.

— Не знаю, — ответил он. — Но если не хочешь сойти с ума, не думай об этом.

Тут мы вошли в узкую извилистую галерею, которой, казалось, не было конца и которая мало-помалу становилась всё уже и всё теснее. Она сжималась и в высоту, и в ширину до тех пор, пока едва можно было протиснуться вперёд. И в конце концов она превратилась в пещеру, а чтобы пройти её, надо было ползти.

Но по другую сторону этой пещеры мы неожиданно оказались в огромном каменном зале. Однако мы не знали, насколько он велик, потому что свет факела освещал лишь небольшое пространство. Но Юнатан решил призвать на помощь эхо.

— Хо-хо-хо! — закричал он, и мы услыхали, как со всех сторон на разные голоса ответило ему эхо.

Но потом мы уже ничего больше не слышали, кроме другого голоса, звучавшего далеко-далеко в темноте.

— Хо-хо-хо! — гневно повторял голос. — Что нужно тебе, тому, кто явился такими диковинными путями с факелами и светом?

— Я ищу Урвара, — ответил Юнатан.

— Урвар — вот он, здесь. А кто ты?

— Я — Юнатан Львиное Сердце, — сказал Юнатан. — А со мной мой брат, Карл Львиное Сердце. Мы пришли, чтобы спасти тебя, Урвар.

— Слишком поздно, — произнёс голос, — слишком поздно, но всё равно — спасибо!

Только он произнёс эти слова, как мы услышала страшный скрежет. Это отворялись медные ворота. Юнатан отбросил в сторону факел и наступил на него ногой. Так что факел погас. А потом мы тихо стояли и ждали.

И вот в ворота прошёл человек Тенгиля с фонарём в руке. Тогда я тихонько заплакал, и заплакал не потому, что боялся, а из-за Урвара. Как это могло случиться! Какое жестокое невезение! И надо же им явиться именно сейчас и схватить его!

— Урвар из Долины Терновника, готовься к смерти! — произнёс человек Тенгиля. — Скоро тебя отведут к Катле. Чёрные гонцы уже в пути.

При свете его фонаря мы увидели большую деревянную клетку с толстыми прутьями и поняли, что в ней и держали, как зверя, пленного Урвара.

Человек Тенгиля поставил фонарь на землю рядом с клеткой.

— Тенгиль в великой милости своей дозволил дать тебе фонарь в твой последний час. Чтобы ты мог снова привыкнуть к свету и увидеть Катлу, когда встретишься с ней. Ты, верно, мечтаешь об этом?

Он расхохотался во всё горло, а затем исчез за воротами, которые снова со страшным скрежетом захлопнулись за ним.

А мы стояли у клетки, где томился Урвар, и глядели на него при свете фонаря. Это было жалкое зрелище. Он едва мог шевелиться, но всё-таки подполз ближе и протянул к нам руки сквозь деревянную решётку клетки.

— Юнатан Львиное Сердце, — сказал он. — Я много слышал о тебе дома, в Долине Терновника. А теперь ты вдруг пришёл сюда!

— Да, теперь я пришёл сюда! — подхватил Юнатан, и тут я снова услышал, как он чуточку всхлипнул, да, и он тоже, из-за жалкого вида Урвара.

А потом, вытащив нож из-за пояса, ринулся на клетку.

— Давай, Сухарик! Помоги мне! — сказал он.

И я тоже стал наносить удары ножом по перекладинам решётки. Хотя что мы могли сделать двумя ножами? Нам нужны были бы топор и пила.