Братья Львиное Сердце

Скорее всего Юнатан нашел лаз, через который выбралась из пещеры Катла. Что же еще это могло быть? Дыра заметно чернела в каменной стене. Не очень большая. Но в меру широкая, чтобы отощавшая от тысячелетнего сна драконша смогла протиснуться через нее, когда она обнаружила, что привычный ее выход загорожен.

И достаточно большая, чтобы в нее могли пролезть мы. Я подошел и заглянул в черную глубину. Сколько еще там затаилось спящих драконов? Тех самых драконов, которые проснутся, стоит войти туда, потревожить их, а то и наступить в темноте на хвост. Неизвестно!

Я почувствовал на плече руку Юнатана.

— Сухарик, — сказал он, — не знаю, что ждет меня там, в темноте, но я полезу.

— И я тоже, — ответил я дрогнувшим голосом.

Юнатан потрепал меня по щеке указательным пальцем:

— А может, тебе лучше подождать меня здесь вместе с лошадьми?

— Я же сказал: куда бы ты ни отправился, я всюду буду с тобой.

— Да, ты так говорил.

— Потому что я хочу быть с тобой. Хоть в самой адской бездне, хоть в подземном царстве.

Именно таким адским подземным царством и оказалась пещера Катлы. Я вползал в черный ход, как в тяжелый черный сон, от которого невозможно проснуться, я как будто навсегда покидал белый свет и погружался в вечную ночь.

Ведь пещера Катлы — это же не что иное, как старое мертвое драконье логово, думал я, пропитанное злом с изначальных времен. Здесь, наверное, лежали когда-то тысячи драконьих яиц, и целые полчища драконов расползались отсюда и убивали все живое, что попадалось им на пути.

Не зря старое драконье логово выбрал Тенгил под темницу. Я задрожал, чуть представив себе, чего он только не творил здесь с бедными узниками. Самый воздух пещеры, казалось, отдавал застарелым злом. В окружавшей нас тишине я слышал страшные шепоты. Они доносились из глубины, наверное, они рассказывали о всех муках, плаче и смерти, которые видела пещера с тех пор, как ею завладел Тенгил. Я хотел спросить Юнатана, слышит ли он эти звуки, но раздумал. Потому что, может, мне просто показалось.

— Ну вот, Сухарик, мы отправляемся с тобой на дальнюю-дальнюю прогулку. Ты не забудешь ее никогда! — сказал Юнатан.

И то правда, дальнюю! Нам предстояло пробраться через всю гору. Орвар сидел в пещере сразу же за медной дверью. Как раз то место и называли люди пещерой Катлы, говорил Юнатан, о нашем лазе не знал никто. Правда, и мы не знали, соединяется он с пещерой Катлы или нет. Но вот что путь будет долгим — об этом мы знали. Мы ведь прошли его поверху. Хотя здесь, в темных ходах, при свете факелов — мы прихватили их, конечно, с собой — пробираться было в семь раз труднее.

Ух, до чего жутко глядеть, как пляшут отсветы огня в каменных коридорах. Факелы выхватывали из темноты только небольшие освещенные кусочки, и все, что было за ними, казалось еще жутче. Кто знает, вдруг все эти черные провалы в стенах битком набиты змеями, драконами и другими чудовищами? Или вдруг мы заблудимся в переходах? Юнатан, правда, делал заметины факелом на каждой развилке. Мы легко могли бы найти дорогу обратно.

Прогулка, говорил Юнатан. Гулять нам особенно не пришлось! Мы ползли, взбирались, прыгали и карабкались — выбивались из сил. Какая уж там прогулка! А какие пещеры! Иногда мы оказывались в высоких залах и даже стен их не видели, только по эху догадывались, какие они громадные. Но чаще мы попадали в узкие ходы, где нельзя было идти во весь рост и приходилось сгибаться в три погибели или ползти на животе, все равно как драконам; бывало и такое, что дорогу нам преграждали подземные потоки, их мы переходили вброд или переплывали. Но что хуже всего — время от времени прямо под ногами разверзались страшные пропасти. Я чуть было не упал в одну такую. Была как раз моя очередь нести факел, и тут я оступился. Юнатан едва успел подхватить меня. А факел упал вниз. Мы видели, как он огненной полоской летел все глубже и глубже, пока не пропал совсем. А мы оказались в темноте. В ужасающей, самой черной темноте в мире. Я не смел шевельнуться, не мог слова сказать, даже мыслей не было, мне хотелось все забыть, забыть, кто я и где нахожусь. Но я слышал рядом голос Юнатана. Ему удалось наконец зажечь второй факел. И пока он с ним возился, он все время говорил со мной, говорил и говорил, очень спокойно, наверное, боялся, как бы я не умер от страха.

А потом мы потащились дальше. И долго ли еще пробирались, уже не помню. Мы потеряли всякое представление о времени. Казалось, мы бродим здесь целую вечность, и я начал опасаться, что мы не успеем, что будет слишком поздно. Может, уже и наступил вечер, может, уже стемнело. И Орвар сейчас… у Катлы.

Я спросил у Юнатана, как он считает.

— Не знаю, — сказал он. — Но если не хочешь сойти с ума, не думай об этом.

Тем временем мы попали в узкий лаз, которому, казалось, не будет конца; он становился все уже и ниже, мы едва могли ползти. Но наконец мы вылезли из него и очутились в огромном зале. Свет факела не достигал стен.

— Ого-го-го-го! — крикнул Юнатан, и мы слышали, как эхо отозвалось: «Го-го-го!» Много раз и со всех сторон.