Братья Орловы

Современники утверждают, что именно благодаря Алексею Орлову начала обустраиваться первопрестольная: он первым из семейства поселился в древнем русском городе, уехав из Петербурга, жившего по иноземным обычаям; за Алеханом последовали и его братья, и, наконец, «ряд домов их составил целую улицу, а желание иметь соседство с сынами отечества доставила Москве новую и украшенную часть домов, которые представляют собой редкое сочетание красот природы с прелестями вымысла, вкуса, богатства и ума!»^{128}

При этом граф Орлов, даже уйдя в отставку, сохранил к себе уважение Екатерины Великой и не потерял возможности видеться с нею, не говоря уже о личной переписке. Известно, что Екатерина всегда отвечала на письма графа Алексея Григорьевича собственноручно, участливо относясь ко всем его новостям.

В 1782 г. в обширном семействе Орловых случилась радость: Алехан надумал жениться! Желание, чтобы он, наконец, обрел настоящую семью, высказывалось его братьями и прежде. Так, еще в 1775 г., после окончания русско-турецкой войны, Орловы поговаривали, что Чесменский герой, возможно, свяжет себя узами брака. Во всяком случае, младший из братьев Владимир именно на это намекал «старинушке» Ивану Григорьевичу, настоящему главе семейства после смерти отца Орловых. В августе месяце 1782 г. свадьба Алексея Орлова, которому уже было к пятидесяти годам, с юной, более чем вдвое моложе жениха, красавицей Евдокией Николаевной Лопухиной состоялась в подмосковном острове, и вся Москва гуляла на ней несколько дней. Разрешение на брак с Е.Н. Лопухиной Орлов просил у императрицы, и та всемилостивейшее его дала, пожелав «всякого счастия и благополучия в принятом намерении»^{129}.

Два года спустя родилась дочь, названная Анной, которой граф Орлов очень гордился. О том узнала Екатерина, которая в Москве побывала у Алехана; тот заботливо ухаживал за только что разродившейся супругой. По мнению императрицы, высказавшей его в письме к доктору Циммерману, Чесменский герой неспособен воспитывать девочку: «…поэтому я желала ему сына, которому он мог бы служить примером»^{130}. Сын Иван, родившийся вслед за дочерью, умер в возрасте 4 лет…

Брак был недолгим: в 1786 г. супруга графиня Е.Н. Орлова-Чесменская скончалась; ее похоронили в родовой усыпальнице Лопухиных, а ставший вдовцом Алексей Григорьевич остался с дочерью-младенцем на руках, хотя его деятельная натура требовала активного участия в жизни России. Он любил дочь; по воспоминаниям современников, его любовь была сильной и эгоистичной. Анна Алексеевна росла излишне худой, что в XVIII столетии, когда в моде были пышные формы у дам, вызывало лишь пересуды. Марта Вильмот говорит, что граф требует от дочери, чтобы она «сразу же после танцев, разгоряченная, должна… совершать с ним верховые прогулки в любую погоду»^{131}. В 1796 г. она была представлена отцом и дядей Владимиром императрице, та приласкала юную графиню и говорила затем приближенным, что от девочки этой много хорошего ждать можно.

Надвигалась новая русско-турецкая война, которую Екатерина Великая и князь Г. Потемкин приближали всеми силами, желая претворить в жизнь «Греческий проект». Естественно, что императрица тут же вспомнила о герое Чесмы. В «Записках» А.В. Храповицкого читаем: «21 октября 1787 г. Написано дружеское письмо к графу Алексею и Федору Григорьевичам Орловым: не примут ли будущею весною команды над флотом в Архипелаге; ибо одно их имя прибавит вес и меру морского вооружения»^{132}. Естественно, сделано это с ведома фаворита, князя Потемкина, отношения которого с Алексеем Орловым не складывались: граф Орлов не любил Потемкина, хотя и признавал его таланты, и в друзья к нему не набивался, сохраняя свое положение при дворе императрицы: «…стоял особняком, предпочитая союзу с Потемкиным вечную отставку»^{133}. Пути Кривого, то есть Григория Потемкина, и Меченого-Орлова, из которых каждый по своему понимал и служение России, и служение императрице, разошлись.

Алексей Орлов отказался встать во главе русского флота, ссылаясь на недомогание и возраст. Однако он искал возможности хотя бы немного, но поучаствовать в новых победах этого детища Петра: в январе следующего года он прибыл в Москву и, как писала Екатерина Потемкину, вникал во все мелочи отправления кораблей, в вопросы их снабжения. Но полного доверия ему, «неслужащему человеку», Екатерина не оказала: раз не соизволил сам командовать, так и не суйся не в свое уже дело!.. Сей поступок разумной обычно императрицы К. Валишевский характеризует как результат своеобразной черты ее характера: «…находя, что всем людям одна цена, Екатерина из-за пустяка, из-за оскорбившего ее слова, из-за выражения лица, почему-то не понравившегося ей, или даже просто так, без причины, из любви к перемене или из желания иметь дело с новым человеком, …отстраняла или даже выбрасывала вон, как ненужную вещь, многих из своих лучших слуг»^{134}. Так она пренебрегла советами и помощью Алексея Орлова, чье имя, по ее собственному признанию, стоило целой армии и флота.