Братья по крови. Книга шестая. Гуд бай, Америка…

В комнате повисла долгая пауза. Тишина была просто звенящая.

— Ты чего молчишь-то? — игриво проговорил седой. — Думаешь, что к тебе на помощь примчаться доблестные воины без страха и упрёка… А вот хрен тебе. Прослушка у тебя в квартире отключилась по причине технической неисправности, а твоя охрана, в том числе и в соседней квартире…

— Они живы? — переспросил Владимир Александрович.

— Живы. Отдыхают. Спят… А ты молодец. За своих людей беспокоишься. Это правильно. Ну, так что? Ты подумал?

— Я много думал, Павел Анатольевич. Но мысли все какие-то безрадостные. И давай так. Если ты пришёл ликвидировать меня, то стреляй в сердце. Не хочу в гробу плохо выглядеть.

— Ценю твою смелость, Володя. Но твоя смерть мне не нужна. Мне нужна твоя жизнь. Ты не самый подлый человек среди тех, кто устроил этот переворот. Да ты его даже и не устраивал. Тебя просто поставили перед фактом.

— Тогда чего тебе надо? — резко перейдя на ты, оживился Крючков, временно исполняющий обязанности Председателя Комитета Государственной Безопасности СССР.

— Что мне надо? Я хочу, чтобы ты помог нам вернуть всё на свои места. Ну, по крайней мере, всё то, что не успели прокрутить в фарш. Шелепин ведь жив ещё? Он же у тебя на Лубянке во внутренней тюрьме чалится. Надеюсь, что ничего плохого с ним ещё не успели сделать?

— Жив. Но…

— А вот не надо нам никаких «Но», Володенька! Мы же не лошади. Люди Ивашутина уже всё подготовили. Но мы не хотим лишней крови. Её и так пролилось слишком уж много за последнее время. Так что от твоего решения зависят жизни и судьбы многих людей.

— И моя собственная…

— Да. И твоя тоже.

— Но почему? Ведь Яковлев…

— Он предатель. Его давно уже завербовали американцы. Они там за океаном свой хлеб тоже не зря жрут. И мы в принципе знали о его связях с ними. Но они сработали на опережение, А Семичастный со своим другом, «Железным Шуриком», расслабились.

— И ты в курсе, почему всё произошло так быстро?

— Конечно. Виной всему один парнишка, который подбросил дрожжей в эту кучу дерьма. Не поверишь, взял да и пристрелил прямо в Америке одного предателя во время его встречи со своим куратором, Збигневом Бжезинским. Ну и пана Збышека он тоже заодно ликвидировал.

— Ты про Шевченко?

— А про кого же ещё. Это не было нами запланировано. Эксцесс исполнителя, так сказать. Вот американцы и задёргались. Ты мне вот что скажи! Семичастного-то вы зачем убили?

— Это не мы. Его должны были только арестовать. Это он сам. Он застрелился, когда за ним пришли.

— Ну, что сказать… Мужик!

Снова возникла пауза. Но уже не такая тяжёлая, как до этого.

— Ладно. Ты уже решил для себя что-то? Ты с нами или…

— А что я могу сделать?

— Ну, ничего себе. Вот это заявочка. Председатель всесильного КГБ ничего не может?

— Их люди… Они поставили практически везде своих контролёров. А сейчас, когда идёт чистка прежнего состава…

— Это всё ерунда. Те, кто струсил и дрожит за свое место, нам и самим не нужны. А всех этих внедренцев мы устраним в одночасье. Всё уже готово. И если с твоей стороны не будет никаких помех, то у нас всё получится. Так что ты нам просто не мешай. А список тех людей, кого ты опасаешься, предоставь нам. Мы многих знаем, но вдруг кого-то упустили из виду. А нам случайности не нужны.

— А что будет со мной?

— Ничего. Ты же временно исполняющий обязанности. Вот и исполняй. А там будет видно. Может, и на постоянку останешься.

— Не хочу.

— Что? Тяжела шапка Мономаха?

— Да какого Мономаха? Мне даже кафтан Малюты Скуратова и тот велик.

— С этим мы потом будем разбираться. Сейчас самое главное, это вернуть всё на свои места и разгрести всё то дерьмо, что наворотили эти перестройщики. Ладно. Сейчас я пришлю к тебе своих людей, и с ними ты обсудишь все детали. Но помни. Володя! Раз ты с нами, то назад дороги уже нет.

— Я это понимаю. Да… И я с вами. Спасибо, Павел Анатольевич!

— За что? Неужели ты думал, что я пришёл тебя убивать?

— Нет. За доверие спасибо. За то, что не включил меня в список тех, кто…

— Хватит! Пафосные речи оставь для трибун. Делом надо заниматься…

Они попрощались, пожав друг другу руки.

* * *

Все невзгоды и трудности, перенесённые за несколько лет заключения, не сломили этого человека. Судоплатов шёл с прямой спиной, и даже в гражданской одежде он не выглядел простым горожанином. Военная выправка офицера и уверенные движения опытного разведчика выдавали в этом пожилом человеке опытного бойца.

Маховик истории в очередной раз провернулся. Ну а то, что в массивных шестернях этого механизма погибнут люди, то это всего лишь оправданные потери. Для успешной работы машины истории, всегда требуется смазка. И как обычно, это просто человеческая кровь…

30 сентября. 1974 год.

США. Штат Калифорния. Сакраменто.

Александр Тихий.