Братья по крови

Если зрелище поверженной армии в глазах бывалых солдат – одно из самых жалких, то подчас бывает, что и победители смотрятся немногим лучше. Так размышлял Катон на обратном пути в лагерь. Оставшуюся часть дня в опускающихся сумерках измученные солдаты римской армии брели обратно в лагерь – насквозь грязные и донельзя продрогшие под затяжным дождем. Многих отрядили собирать раненых, что стонали, плача от невыносимых ран, и уносить их с поля боя; других солдат поставили караулить пленных. Были захвачены сотни варваров, которые сейчас сходили с холма под бдительным оком римлян. На подходе к лагерю их сковывали между собой, а когда запас цепей кончился, им стали связывать за спиной руки, опутывая веревками ноги так, чтобы пленные могли лишь мелко семенить. Затем их оставляли во власти стихии, дрожать под промозглым дождем в окружении караулов. Многие попадутся отрядам ауксилариев, посланных преградить врагу отход. Кто-то проскользнет через кордоны и разбредется по своим деревушкам с неизгладимым воспоминанием о великом поражении, под гнетом которого им неповадно будет поднимать оружие против Рима.

Люди из сопровождения обоза были одними из первых, кого послали обратно через реку. Кровавые Вороны и остатки двух центурий Макрона образовали вокруг своих знатных пленников колонну и повели их с холма назад к лагерю. Легионеры, которых они миновали на пути, останавливались и глазели, а когда весть о пленении вражеского вождя разнеслась среди остальных, Катона и его людей уже встречали восторженным ревом, перекрывающим шум дождя. Префект чувствовал в сердце теплый прилив гордости, а оглядывая лица своих людей, видел, что чувство это отражается и в их глазах. Он обернулся, и при взгляде на топающего рядом Макрона не смог сдержать улыбки.

– Тебе, думаю, на пользу слышать это славословие, – рассмеялся тот.

– Но ведь мы его заслужили.

– Ты его заслужил. Такой риск на себя взял, поступив на свое усмотрение. Если бы все обернулось по-иному…

– Риск, конечно, присутствовал, – поджал губы Катон. – Но при тех обстоятельствах этот шаг был единственно разумным.

Макрон приподнял брови. Лично ему ни за что не пришло бы в голову бросать пост среди битвы.

– Тебе виднее.

– А ты сам подумай. Если б мы ничего не предприняли, то легионы, скорее всего, разбились бы о вражеские укрепления. Каратак просто выждал бы, когда это произойдет, а там выпустил своих удальцов, которые смели бы наших ребят с холма обратно и окончательно разгромили. В таком случае лагерь пал бы, и мы были бы уничтожены вместе с остальной армией. При таком раскладе был лишь один логически оправданный ход действий, независимо от существовавших рисков.

Макрон, надув щеки, вздохнул.

– Я бы не хотел играть против тебя, парень. Даже в кости.

– Участвовать в азартных играх стоит лишь тогда, когда ты основательно взвесил все шансы на удачу.

– Именно. Ты лишаешь эту игру всяческого обаяния.

Катон, чуть нахмурившись, повернулся к другу и, заметив у него на лице лукавинку, невольно хохотнул.

– Доводы можно приводить какие угодно. Нельзя отрицать одного: здесь, как никогда, сыграло свою роль везение. Ближайший подходящий брод мог находиться намного дальше по реке и замедлить нам переправу так, что наше вторжение уже ни на что не повлияло бы. Или, скажем, враг мог выставить по флангам часовых, которые должны были там находиться. Даже небольшой отряд воинов мог остановить нас и вовремя предупредить Каратака. – Катон пожал плечами. – Правда в том, что сражение могло принять любой оборот по бесчисленному количеству причин. Нам повезло, что этого не случилось, но заметь, это никогда не найдет отражения в официальных хрониках. Победа за Осторием, и к той поре, как он будет праздновать это событие в Риме, все уже начнут считать, что такой исход был предрешен. Историки будут утверждать это в один голос. Славный полководец во главе несравненно мощной армии возобладал над храбрыми, но безрассудными варварами. Думаю, что когда-нибудь мы и сами будем смотреть на это как на нечто предопределенное.

– Если забудем этот чертов хаос и резню, которые тут творились, – сухо усмехнулся Макрон. – Хотя кто его знает. Мне сейчас, честно говоря, не до историков. Хочется выпить, чего-нибудь съесть, разобраться с этой вот раной и завалиться спать. Но сперва выпить.

– С этим придется повременить, – посерьезнел Катон. – Сначала нужно завершить дела.

– Да знаю я, – уныло отмахнулся Макрон и на минуту притих, а затем ткнул пальцем в сторону уныло бредущих узников. Их вереницу возглавлял Каратак, который с непокорным видом и высоко поднятой головой размеренно шагал впереди. – Как нам, по-твоему, быть с этой веселой компанией?

Катон, у которого из-за усталости плыли мысли, ответил не сразу.

– Надо огородить их частоколом. Каратака разместим отдельно, подальше от остальных. Не хватало еще, чтобы он выкинул какую-нибудь штуку.

Макрон кивнул.

– И надо бы их заковать, – добавил префект.