Братья по оружию

Она выгнула брови, поджала губы, а в глазах застыл вежливый вопрос: о да, она с божественным терпением ждала, пока он сам не сделает шага и не выставит себя ослом. И он шагнул – очертя голову.

– Ты знакома с обязанностями адмирала Нейсмита. Но на самом деле они – последнее, что меня беспокоит. Адмирал Нейсмит – подчиненный лейтенанта Форкосигана, а тот живет лишь для того, чтобы служить Барраярской Службе Безопасности, к которой причислен мудростью и милостью императора. Ну или императорских советников. Короче, моего папы. Ты эту историю знаешь.

Она кивнула.

– И этот принцип – не поддерживать личных связей ни с кем из своего персонала – может быть вполне справедлив для адмирала Нейсмита.

– Я спросила себя, уже потом: не было ли то… происшествие в лифтовой шахте чем-то вроде испытания, – задумчиво произнесла она.

Потребовалась секунда, чтобы до него дошло. – А-а! Нет! – взвыл Майлз. – Это было бы отвратительным, бесчестным, жалким, подлым обманом… нет. Никакого испытания. Все на самом деле.

– А-а, – отозвалась она, но не стала заверять его в собственной убежденности, скажем, искренним и крепким объятием. Крепкое объятие стало бы весьма действенным средством убеждения. Но она просто стояла, не сводя с него глаз, и ее поза весьма неуютным образом напоминала стойку «вольно».

– Но ты должна помнить: адмирал Нейсмит – не настоящий человек. Это конструкт. Я его изобрел. И, как вижу задним числом, упустил в нем некоторые важные детали.

– О, Майлз, чушь какая. – Она слегка коснулась его щеки. – Это что, эктоплазма?

– Давай вернемся назад, к самому началу – к лорду Форкосигану, – Майлз отчаянно, но верно продвигался вперед. Он откашлялся и с усилием вернул своему голосу барраярский выговор. – Ты почти не знакома с лордом Форкосиганом.

Перемена в ее голосе вызвала у нее улыбку. – Я уже слышала, как ты изображаешь этот акцент. Он очарователен, хоть и довольно странен.

– Я не изображаю его. Это он создает меня. Это… по-моему… – он остановился, запутавшись. – Барраяр – это у меня врожденное, он в моей крови.

Она подняла брови, но их иронический изгиб смягчала явная, неприкрытая доброжелательность. – Буквально, насколько я это понимаю. Но вряд и ты благодарен за то, что тебя отравили еще до того, как ты ухитрился появиться на свет.

– Они метили не в меня, а в отца. Моя мать… – Учитывая, куда именно он собирается повести эту беседу, лучше не переводить ее на рассказ обо всех неудавшихся покушениях последних двадцати пяти лет. – В любом случае, такого рода вещей теперь больше не случается.

– А что было сегодня в космопорте – уличный балет?

– Это было не барраярское покушение.

– Откуда тебе это знать? – жизнерадостно отозвалась она.

Майлз открыл было рот и замер, пораженный новой и еще более ужасной паранойей. Капитан Галени – человек искусный и утонченный, если Майлз верно в нем разобрался. Капитан Галени мог проследить логическую цепь интереса Майлза до самого конца. Предположим, он действительно виновен в хищении этих денег. И, предположим, он предвидел подозрения Майлза. А еще предположим, что он нашел способ сохранить одновременно и деньги, и карьеру, устранив своего обвинителя. В конце концов, Галени точно знал, когда Майлз появится в космопорте. И любой здешний торговец смертью, которого могло бы нанять цетагандийское посольство, столь же тайно и легко мог бы быть нанят посольством барраярским. – Об этом мы тоже поговорим позже, – выдохнул он.

– Почему не сейчас?

– Потому что я… – он замолчал и сделал глубокий вдох, – пытаюсь сказать тебе кое-что другое, – продолжил он уже негромко, со сдерживаемым напряжением в голосе.

Наступила пауза. – Ну, говори, – подбодрила его Элли.

– Гм, обязанности. Ну, как лейтенант Форкосиган включает в себя все обязанности адмирала Нейсмита плюс свои собственные, – точно так же лорд Форкосиган заключает в себе долг лейтенанта Форкосиган плюс собственный. Политические обязанности отделены от военного долга лейтенанта и перекрывают его. И гм… семейный долг. – У него вспотела ладонь; он незаметно вытер ее о брюки. Это еще труднее, чем представлялось. Но, конечно же, не труднее, чем человеку, чье лицо некогда было сожжено, снова всретить лицом к лицу плазменный огонь.

– По твоим словам, ты похож на диаграмму Венна. 'Множество всех множеств, являющихся собственными членами', или что-то в этом роде.

– Так я себя и чувствую, – признался он. – Но я как-то разбираюсь.

– А что же заключает в себя лорда Форкосигана? – с любопытством спросила Элли. – Когда ты глядишься в зеркало, выходя из душа, кто глядит на тебя в ответ? Ты что, говоришь себе: «Привет, лорд Форкосиган?»

«В зеркала я стараюсь не глядеть…» – Наверное, Майлз. Просто Майлз.

– А во что заключен Майлз?

Указательным пальцем правой руки Майлз провел по тыльной стороне ладони обездвиженной левой. – Вот в эту кожу.

– Так это и есть последний, внешний периметр обороны?

– Думаю, да.

– Боже, – пробормотала она. – Я влюбилась в человека, который думает, что он луковица.