Братья по оружию или Возвращение из крестовых походов

Принц не ошибся: шаги послышались на лестнице. Тот, кто шел, остановился на долю минуты, затем решительно приблизился к двери и отодвинул засов. Артур и Кюсси увидели перед собой незнакомца. Его лицо лишь с большой натяжкой можно было бы назвать симпатичным, но, во всяком случае, в нем не было ничего отвратительного. Голос его дрожал, когда он обратился к принцу: – Прошу следовать за мной, господин, – сказал он тихо и не совсем уверенно. – Мне поручено проводить вас в лучшее помещение. Сир Гюи останется здесь, пока для него не подготовят другую комнату.

Страх охватил Артура.

– Я не оставлю его! – воскликнул он, бросившись к рыцарю и схватив его за руку. – Эта комната меня вполне устраивает, и я не желаю другой!

– Твои руки дрожат, – сказал де Кюсси тюремщику, – дай мне лампу.

Он подошел вплотную и, взяв у него лампу, поднес ее к лицу охранника.

– Твои губы трясутся, а щеки белее савана. Отчего?

– Это следствие лихорадки, подхваченной на болотах Клерских, – отвечал тюремщик. – Но причем здесь моя болезнь, и почему вы спросили меня об этом?

– Причина проста, глупец: мы опасаемся измены. А твой неуверенный тон не внушает доверия. С какими намерениями ты здесь, добрыми или злыми?

– Да будь я настроен против вас с принцем, стал бы я так церемониться? – ответил он вопросом на вопрос, и голос его теперь звучал тверже. – Достаточно пары стрел, пущенных из-за двери, чтобы разом покончить с вами обоими.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Кюсси. – Как вы считаете, принц? – спросил он Артура, который все еще судорожно хватался за его руку.

– Мне некогда выслушивать мнение принца, – возразил тюремщик. – Я выполняю приказ и должен срочно предоставить ему другую комнату – вот все, что от меня требуется. Могу сказать только, что многие влиятельные бароны прибыли ко Двору. Иоанн не ждал их так скоро и теперь беспокоится, как бы они не нашли принца Артура здесь. Именно поэтому так необходимо, чтобы он следовал за мной. Если он не захочет идти сам, я позову стражу, и его выведут силой.

– Но кто эти бароны? – спросил Артур.

– Откуда мне знать, – отвечал тюремщик беспечно. – Слышал только, что приехал лорд Пемброк, да сказывали еще, что граф Саллисбюри вернулся; а других имен я не запомнил.

Артур посмотрел на Кюсси, как бы спрашивая совета.

– Удивительно быстро справился ты с приступом лихорадки, – придирчиво оглядел тот тюремщика. – Надеюсь, что ты не солгал. Но если в душу мою закрадутся сомнения, то клянусь, что разобью твою голову о стены этой темницы..

Он никак не мог избавиться от подозрительности – слишком уж вероятной казалась измена. Несмотря на то, что история, рассказанная охранником, прозвучала вполне достоверно, он не верил ей до конца, хотя и не знал почему.

– Думаю, мне следует вас оставить, сир Гюи, – сказал Артур. – Я предпочел бы остаться здесь, но боюсь, всякое сопротивление будет бесполезным.

– И я опасаюсь того же. Прощайте, принц! Мы и в разлуке будем часто вспоминать друг о друге. Прощайте!

Он крепко обнял Артура, словно родного брата, и этот по-мужски скупой жест лучше всяких слов выразил то отчаяние, которое он испытывал, расставаясь с другом. Смутные предчувствия, что они не увидятся больше с Артуром, терзали его, и потому последнее напутствие прозвучало, как прощание с умирающим.

Тюремщик отворил дверь.

Артур помедлил у порога и смущенно взглянул на Кюсси. Казалось, какое-то новое подозрение закралось в его душу. Но тут же сделал нетерпеливый жест рукой, как бы отметая сомнения, и решительно шагнул к двери.

Но едва он переступил порог, как вдруг остановился с криком: «Здесь мой дядя!». Он было ринулся назад, но тюремщик загородил ему дорогу и, не дожидаясь, пока де Кюсси опомнится и нырнет на помощь принцу, запер дверь и задвинул засовы.

– Ну что, молодой бунтарь, – услышал Кюсси голос короля Иоанна, станешь ли теперь так храбриться, как несколько часов назад? Удались, – сказал он, обращаясь теперь к тюремщику. И едва шаги охранника стихли в конце коридора, как он вновь разразился громом проклятий и ругательств адрес Артура. Такое поведение могло преследовать лишь единственную цель, о которой легко было догадаться.

Подобно льву в клетке, метался Кюсси по комнате, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, чем можно было бы выломать дверь, но так и не нашел ничего подходящего. Дверь была двойная, железная, и даже силы Геркулеса не хватило бы, чтобы сорвать ее с петель. Исполненный ужаса и негодования, прислушивался он к происходящему в галерее. Нисколько не сомневаясь в кровавых намерениях монарха и будучи не в состоянии предупредить преступление, которое предвидел, рыцарь крикнул изо всех сил:

– Иоанн Анжуйский, тиран кровожадный, остерегайся исполнить свой подлый замысел! Не обольщайся, что тебе удастся скрыть от людей свое преступление. Я узнал твой голос, трусливый убийца, и, если хотя бы волос упадет с головы принца, я всему миру поведаю о твоих злодеяниях. Клянусь, что публично объявлю о твоем позоре, и тогда даже самые преданные из баронов не подадут тебе руки!