Братья (СИ)

В ПВД Андрея Кислицына ждала нечаянная радость. Письмо. От девушки. Привезли прибывшие на выдачу денег финики (финансисты). Обратный адрес оказался не знаком, фамилия, имя отправителя тоже. Но какой нормальный пацан оставит без внимания девичье письмецо? Только дурак или ещё хуже. А уж когда он взглянул на первые строки, его сердце вообще застучало с удвоенной скоростью. "Я та самая девчонка..." - этой фразы хватило, чтобы понять самое главное: мечты иногда всё же сбываются - письмо пришло от казалось бы безнадёжно и навсегда потерянной девушки.

"Алина, Алина, Алиночка", - посмаковав на языке красивое имя, Андрей принялся читать дальше.

"Андрей, кажется, я влюбилась! Влюбилась в тебя!" - дойдя до этих строк, Кислицын - младший едва не подпрыгнул от радости. Дальнейшее и вовсе растекалось по сердцу подобно божественному нектару.

"Как бы я хотела встретиться с тобой вновь". - У парня на душе приятно заныло.

"Ответь, напиши мне, пожалуйста!" - Ещё бы он не написал!

"Не спеши выбрасывать это письмо и забывать мой адрес". - Как она вообще могла такое помыслить?

"Прошу, даже если я тебе совершенно безразлична, ответь мне, пожалуйста. Хорошо?!" - Конечно же, я тебе отвечу, любимая, конечно отвечу! - шептал Андрей, раз за разом перечитывая столь неожиданно явившееся ему любовное послание.

Вскоре он сходил в штаб и выпросил у штабного канцеляра несколько стандартных листов, два конверта и шариковую ручку. Своей ручки у него не было - зачем солдату на войне ручка? Писать письма родным? А зачем, когда есть сотовый?

-Здравствуй, любимая! - раз она призналась в любви, то почему бы ему не сделать то же самое? - Я безумно рад твоему письму. Я тебя тоже искал, но не сумел найти. Нет, я бы обязательно тебя нашел, но позже. Я бы не смог жить без тебя. Ты одна и на всю жизнь! Эдельвейс мой ненаглядный, звездочка моя лучистая! - Андрей и сам не знал, откуда он выискивает такие красивые слова. - Будь у меня крылья, я бы прилетел к тебе, ведомый только одной той нитью, что соединяет наши сердца, - писал он. И это, и ещё тысячу подобных благоглупостей. И все их он выдал одним залпом, на одном дыхании, почти не задумываясь. В конце письма Андрей указал номер своего телефона и сделал приписку: если я почему-то не отвечаю, можно позвонить Алексею - моему брату, он мне всё передаст, - и снова телефонный номер, на этот раз Кислицына - старшего. Когда же послание было дописано, Андрей сложил лист пополам, словно опасаясь нанести вред получившимся строкам, ласково и осторожно прогладил ладошкой, положил в конверт и всё так же аккуратно написал адрес. Теперь оставалось лишь с ближайшей оказией передать его на большую землю. Оказией представлялись всё те же самые финансовые работники.

Едва Андрей успел отнести письмо на ЦБУ (где собирали для отправки все подобные послания) и войти в палатку, как ему тут же высказали претензии.

-Где тебя носит? - сердито спросил Глушко.

-А чё такое?

-Группник сказал собраться в учебной палатке, что-то доводить будет. Мы только тебя и ищем. Я уже минут пятнадцать назад доложить должен был. Сейчас придет, ругать начнёт.

-Нас ругать, что небо красить, - философски заметил Кислицын, удачно ввернув давнюю армейскую присказку.

-А, - сокрушённо проворчал Глушко, - тебе хоть кол на голове теши. Стучи не стучи, не достучишься. Пошли, нафик!

-Пошли, - с беззаботной лёгкостью согласился Кислицын.

-Разрешите? - когда они вошли в палатку, в которой обычно проводились занятия по ОГП (общественно-государственной подготовке), Ухтырцев находился уже там.

-Заходите, - попросту скомандовал группник, вопреки обыкновения не собираясь заниматься проработкой опоздавших, и дождавшись, когда вошедшие усядутся, поднял руку, призывая к тишине.