Братья-соперники

В письмах князя Василия нашлись намеки, не совсем понятные, нашлись и целые строки, писанные крюками. Решено было в них потребовать объяснения у князя Василия. Мало того: пойман и привезен был в Москву Сильвестр Медведев и, подвергнутый пытке, сознался на допросе в своих сношениях с волхвами, которые, как оказалось, бывали и у царевны Софии, и у князя Василия. Являлся, следовательно, целый ряд новых обвинений против князя Василия, и, ввиду этих обвинений, особенное внимание Разыскного приказа обращено было на совершенно невинное письмо князя Алексея к отцу, писанное также во время одного из Крымских походов. В этом письме сын писал к отцу на условном языке о дворских делах вообще и выражался так: «Ветры у нас тихи; дай Бог и впредь так». И вот в расспросных речах приказано было дознаться подробно: «Что тем ветрам тишина, кто ему таким скрытным письмом писать приказывал, и для чего и почему он о тех ветрах дознавался, и каким гаданием и с которого и по которое число такие тихие ветры были, и что в тех ветрах каких причин было?»

В довершение всего, когда уже новые следователи готовились выехать из Москвы в Яренск, рызыгралась несчастная история с каким-то плутом, который называл себя старцем Иосифом (а впоследствии по розыску оказался расстрига Ивашка) и заявил в Москве, будто он был в Яренске, виделся с князем Василием и будто бы тот просил его зайти к князю Борису Алексеевичу и сказать ему, что «государю Петру Алексеевичу жить еще только год». И вот ко всем новым обвинениям против князя Василия прибавилось еще одно тяжкое обвинение в «умысле на государево здоровье» – обвинение, которое, если бы подтвердилось, должно было привести обвиняемого на плаху. Для расследования всех этих дел и важных вопросов в феврале 1691 года отправлены были в Яренск люди надежные и сановитые – окольничий Иван Иванович Чаадаев и думный дьяк Автоном Иванович, и с ними отправлен был чернец Иосиф для очной ставки с князем Василием и для допроса его на месте. Окольничему Чаадаеву даны были большие полномочия и строжайшие приказания. Он должен был не только самих князей допросить с пристрастием, но и людей их пытать, и перебрать всех поочередно поставленных караулить Голицына, начиная от пристава Скрябина до последнего стрельца. Мало того: в случае нужды приказано было о том чернеце Иосифе допросить всех жителей города Яренска. Поехали к Яренску грозные послы и повезли грамоты немилостивые…

Князья Голицыны только вернулись из церкви, от обедни, только что уселись за стол, готовясь хлебать уху из свежей рыбы, купленной поутру княгиней у рыбака-зырянина, как дверь в избу отворилась и вошел один из капитанов.

– Ну, князь, – сказал он, переступая порог, – недобрые вести я вам принес. Приехали от Москвы думный дьяк да окольничий и колодника сюда привезли на очную ставку с вами…

Ложки выпали из рук князей, а княгиня Авдотья Ивановна, державшая горшок с горячею ухою, так задрожала от страха, что должна была поставить горшок на стол.

– Господи! – взмолилась она, обращая взор к иконе. – Опять допросы! Опять мучения! Смилуйся, смилуйся над нами, грешными…

– Я затем забежал, чтобы вас обо всем предуведомить, – продолжал капитан тревожно, – не было бы обыску какого… Если что у вас есть – смотрите, поберегите себя и нас! Чтобы и нам за вас не быть в ответе.

– Пусть придут – обыщут! Нет ничего зазорного, – сказал князь Василий, стараясь казаться спокойным.

– Да будьте готовы, князья! Того и гляди, не потребовали бы вас в Приказную избу, – сказал капитан, подходя к двери и готовясь переступить порог.

В тот же день вечером князья были точно призваны в Приказную избу к ответу на расспросные речи, а в их избе и в избе их людей обыскано и перерыто все до последней тряпки. Князей рассадили по разным избам, допрашивали их и вместе, и порознь… Допрос и записывание их ответов по двадцати девяти статьям с волхвами длился несколько дней сряду. В течение этого времени – этой долгой нравственной пытки – князьям не дозволено было даже видеться с женами, и несчастные женщины, томясь неизвестностью об участи мужей, утешались только долгою, горячею, слезною молитвою о спасении несчастных.

Князь Василий при этих допросах страдал ужасно. Перед ним вдруг во всей полноте воскресла вся прошлая жизнь его и деятельность, раскрылись ухищрения и лукавства, которыми он добивался славы, почестей, богатств, видного положения в свете. И он, сознавая всю свою «мерзость перед Господом», должен был опять лукавить, чтобы избегнуть ответственности – спасти от гибели себя и сына.

Наконец долгий, мучительный допрос был окончен. Князь Василий надеялся, что ему дадут возможность вздохнуть свободно, хотя и недоумевал, какого колодника держат в запасе его строгие судьи и следователи. Тогда-то именно и был выведен на сцену наглый обманщик, именовавший себя старцем Иосифом. Князю Василию предъявлен был запрос о страшном извете, который возводил на него мнимый чернец.