Братья Старостины

Суд и приговор

Конец ноября 1943 года, «черный ворон» подвозит к зданию близ площади Дзержинского. Выводят из машины. Вокруг толпа. Переход до входной двери очень короткий, но все же успеваю заметить лица жены, сестер, жен братьев и других родственников. Откуда же стало известно, что сегодня состоится наш суд? Странно.

Большая комната с входом в судебный зал. Нас, подсудимых, держат на расстоянии друг от друга, вместе стоять не разрешают. Издали разглядываю всех присутствующих. Помимо братьев, вижу Леуту, Архангельского, Ратнера.

Судит Военная коллегия Верховного суда СССР. Суд закрытый, без обвинителя и защитников. На скамье подсудимых разговаривать между собой запрещено. Волнительно. Что-то будет?

Идет опрос подсудимых. Выясняют, имеются ли претензии или просьбы. Все говорят: нет. Наверно, каждый знает, что это пустая проформа. Я знаю также,

что каждому из нас уже имеется готовый приговор и ничто его не сможет изменить. Но вот какой? Этот вопрос волнует и пугает всех. Поэтому нет претензий, протестов и жалоб.

И вот кульминационный момент наступил: зачитывается приговор. С затаенным дыханием каждый ждет своей фамилии. Всем по десять лет концентрационно-трудовых лагерей, статья 58, пункты 10 и 11 — групповая антисоветская агитация. Жизнь! Хоть и за колючей проволокой…

Разумеется, в официальных документах лагеря были названы исправительно-трудовыми. И это не единственная неточность. Николай воспроизводил ситуацию несколько по-другому: «Нам дали по десять лет, Станиславу Леуте и Евгению Архангельскому — по восемь». Но и его формулировка не совсем верна.

По рассказам Андрея, во время суда произошел комический эпизод. Архангельский, тоже футболист давних времен, носил прозвище Железное сердце и был по натуре страстным игроком. Заключать пари готов был на что угодно и когда угодно. Во время оглашения приговора одному из подсудимых, чье имя не называлось, но по косвенным признакам без труда вычисляется (Ратнер), стало плохо. Потеряв сознание, он упал через барьер. Чтение приговора было прервано, и во внезапной тишине прозвучал голос Архангельского: «Пять очков!» Подсудимые прекрасно разбирались в бильярде, где ситуация, в которой шар перелетает через борт, штрафуется пятью очками. И не могли удержаться от смеха, невзирая на окрик: «Прекратить!» Пришлось объявить вынужденный перерыв, после которого Старостиным уже разрешили находиться рядом друг с другом. И каждый мог если не обнять брата, то хотя бы похлопать по плечу.

Приговор, вынесенный Военной коллегией Верховного суда Союза ССР, датирован 18–20 октября 1943 года, а не ноябрем, как это запомнилось братьям. Дело в закрытом судебном заседании рассматривали председательствующий, генерал-майор юстиции Орлов, а также полковники юстиции Сюльдин и Климин — при секретаре лейтенанте Белоусове. В протоколе судебного заседания осталось упоминание о том, что в ходе процедуры установления личности подсудимого Николай Старостин, отвечая на вопросы председательствующего, сообщил, будто «в 1930 году арестовывался органами НКВД за хищения».