Братья Стругацкие

Возвращаясь к первоначальному делению (юность — молодость-зрелость), хочется на последнем термине и остановиться, потому что «перезрелости» у АБС не было — это удел иных авторов, — а старость… Что такое старость для писателя? Физически он слабеет, конечно, как и любой человек, но одновременно делается мудрее. Так что возраст к середине 1980-х стал ощущаться, но только в одном: они уже не могли работать так быстро, как раньше. Сил не хватало. Но уровень оставался в точности таким же, какой был достигнут ими однажды, в середине благословенных 1960-х. Выше — просто невозможно, а ниже — нельзя, стыдно.

Так вот середина шестидесятых — это был период взросления и окончательного становления зрелых Стругацких, период уже не поиска, как надо писать, как хочется писать, как лучше получается, а период сознательного выбора очень разных тем, очень разных манер, очень разных сюжетов. Им было просто неинтересно писать «сериалы» с продолжением, работать в одном и том же придуманном мире, неинтересно им было писать одинаково. Вот почему за эти пять лет они и создали семь абсолютно непохожих, но равных по внутренней силе и внешнему совершенству вещей: «Трудно быть богом», «Понедельник начинается в субботу», «Хищные вещи века», «Улитка на склоне», «Гадкие лебеди», «Сказка о Тройке», «Второе нашествие марсиан».

Что происходило с АБС в этот период? Начнём прямо с 1963 года. Обнажившийся ещё в декабре 1962-го конфликт интеллигенции с властью заставил братьев по-новому взглянуть на все собственные замыслы. Нет, они не собирались изменять своим убеждениям и даже перекраивать однажды придуманный мир, они оставались мудрыми и добрыми коммунарами Полдня, просто они бесстрашно открыли глаза навстречу другим, не столь благополучным мирам, одним из которых был теперь этот, реальный, сегодняшний, для которого они — коммунары — всё ещё оставались богами. Мир был прекрасен и омерзителен. Мир был добр и страшен. Мир был неоднозначен, как во все времена. И вот из лучшей его половины демиурги Стругацкие сотворили Полдень, а из худшей — иные отсталые цивилизации на других планетах. И, сконцентрировав то и другое, преподнесли читателю метафору невероятной глубины и силы. «Попытка к бегству», написанная на одном дыхании в 1962-м, стала как бы увертюрой к этому периоду. И вот теперь могучими аккордами вступила главная тема — «Трудно быть богом». Работа над повестью шла долго и завершилась лишь в сентябре 1963-го.

Ну а потом им расхотелось чувствовать себя богами. Гораздо приятнее было осознавать, что не боги горшки обжигают: и в литературе, и в жизни — хоть в политической, хоть в общественной, хоть в частной. Это был очень важный поворот в сознании. Система, царившая в СССР, не могла не почувствовать его и стала если пока не огрызаться, то уже глухо ворчать.

Впрочем, «Далёкая Радуга» проскочила ещё без осложнений. Сначала — в конце 1963-го в издательстве «Знание», в сборнике «Новая сигнальная», торжественно открывшем, как выяснилось, новую серию. Тут же, следом вышел и второй сборник, «Чёрный столб», а за ним, уже с 1964-го — славная череда любимых народом номерных альманахов «НФ» в мягкой обложке. Вторым изданием новая повесть АБС появилась в «МГ» — вместе с «Трудно быть богом» («ТББ»). Невероятно! Но с публикацией самого «ТББ» тоже не возникло никаких проблем. Система расслабилась в тот момент, недоглядела, признала повесть за свою, насквозь советскую, верноподданническую. И все последующие годы, может быть, не желая терять лица, а может быть, тупо ленясь копнуть хоть на сантиметр глубже, Система настаивала на этом и неоднократно тыкала в нос Стругацким их собственную повесть как пример правильной, идеологически выдержанной фантастики. Дошло до того, что в 70 — 80-е годы АН уже начал кусаться в ответ на реплики журналистов: «Что вы упёрлись в „ТББ“?! Кто сказал, что это наша лучшая вещь?!»