Братья Стругацкие

«Пусть повесть эта остаётся в фантастике, как некий уродливый памятник целой эпохе со всеми её онёрами — с её горячечным энтузиазмом и восторженной глупостью; с её искренней жаждой добра при полном непонимании, что же это такое — добро; с её неистовой готовностью к самопожертвованию; с её жестокостью, идеологической слепотой и классическим оруэлловским двоемыслием. Ибо это было время злобного добра, жизнеутверждающих убийств, „фанфарного безмолвия и многодумного безмыслия“. И это время не следует вычёркивать из социальной памяти. Самое глупое, что мы можем сделать — это поскорее забыть о нём; самое малое — помнить об этом времени, пока семена его не истлели».

С чем тут спорить? С безжалостной самооценкой? С цитатой из Галича?

И что тут можно добавить?

Литературоведение в мире духа

(очередное междусловие)

«Собственно, можно утверждать, что событийная часть нашей биографии закончилась в 56-м году. Далее пошли книги. (Кто-то не без тонкости заметил: биография писателя — это его книги.) Но никогда не бывает вредно определить причинно-следственные связи времени и событий».

А. Стругацкий. «Наша биография»

Я готов поспорить с утверждением неведомого автора, процитированного АНом. Фраза эта — не более чем общее место. В реальной жизни биографии очень многих писателей так далеки от их книг, что за голову схватишься. И я выношу в эпиграф вышеприведённые фразы лишь потому, что хочу прочертить некую границу между уже прочитанной вами частью книги и всем дальнейшим.

О событиях до 1956 года сведения приходилось собирать по крупицам, тщательно соединяя то, что есть в книгах АБС, с тем, что удалось найти в письмах, дневниках, прочих документах и просто в памяти уцелевших очевидцев. А скажем, в «Комментариях к пройденному» БНа этому периоду уделено всего несколько страниц. Дальше всё меняется — материалов становится больше, лавинообразно больше, не только архивных и личных, но и опубликованных. Их уже физически невозможно охватить. Потому и манера нашего повествования станет другой. Не резко, не сразу — некоторое время мы ещё будем по инерции проговаривать и комментировать последовательно события каждого года и каждого месяца, по порядку. Но затем вынужденно поскачем галопом по Европам. То есть от одной книги к другой, минуя несущественное, стремясь не повторяться и всё меньше рассказывая собственно о творчестве.

Поэтому о самом механизме создания книг АБС, о его тайных пружинах мы попытаемся рассказать в этой специальной главе, предваряя переход к описанию конкретных литературных достижений.

Когда отмечают чей-нибудь юбилей творческой деятельности, не важно, писателя, художника или артиста — кого угодно! — мне всегда хочется спросить: «От какого момента вы эту деятельность отмеряете?» Формально есть только одна объективная веха — дата первой публикации, первого выступления. Но как же быть с теми, кто годами писал в стол, рисовал или лепил для себя, кого не снимали и не выпускали на сцену? На самом деле у любого настоящего таланта творческая деятельность начинается с момента первого осознания своих способностей, своего назначения, своих целей.

Со Стругацкими, казалось бы, всё проще: их двое, и, вынеся за скобки все детские попытки что-то сочинять вдвоём, все их индивидуальные ученические творения, наконец, даже обмен письмами, можно было бы чётко датировать начало творческой деятельности АБС как начало их совместной работы по однажды и на всю жизнь выбранной схеме.

Ан нет! И тут не получается.