Братья ветра

– Во-первых, знание о том, как остаться в живых, – ответил Хакатри, находившийся в ярости лишь немногим меньше брата, хотя его голос звучал более сдержанно. – Мы с тобой его видели, ты и я, – длина существа такова, что он не смог бы целиком поместиться в Пруду Трех глубин. Однако ты отказываешься вернуться в Асу'а, где память нашего народа, тех, кто еще жив и кто умер, возможно, помогла бы нам отыскать ответы, к тому же там мы соберем отряд, чтобы начать охоту на дракона. У нас нет другого выбора, кроме как просить совета у Изгнанника.

– Мне не требуется…

– Тебе не требуется. Ты не хочешь, – не дал ему договорить мой господин. – Тебе известны какие-то другие слова, брат? – Я редко видел Хакатри в такой ярости. – Как ты думаешь, почему мы вообще здесь оказались? Почему не смогли похоронить твою любимую Йоу и еще полдюжины наших родичей, которые остались лежать в вонючем болоте? Все потому, что ты думаешь только о себе – о своем гневе и своей гордости.

– Не упрекай меня в смертях, брат. – В наполненном яростью и болью голосе Инелуки я услышал такое отчаяние, о котором даже не подозревал. – Не сомневайся, я прекрасно знаю, кто виновен в их гибели. Мне известно, почему они расстались с жизнью. Как ты думаешь, что заставило меня дать клятву, если не понимание моей страшной вины? Но больше никто не должен пострадать из-за моего позорного, легкомысленного решения найти Червя – ни ты, ни Тарики Ясноглазый, ни другие твои друзья, никто. Это только мое бремя. И я не нуждаюсь в советах хикеда'я.

– В таком случае ты дурак, – с горечью сказал Хакатри.

– Это справедливо, – сказал его брат с кривой усмешкой, заставившей меня отвернуться, так больно мне было на него смотреть. – Я часто жил так, будто я на свете один, ты сам много раз мне говорил, и считаю правильным, если я и умру в одиночестве.

Они ссорились так долго, что я заснул и, проснувшись глубокой ночью, услышал, до чего они договорились: Инелуки категорически отказался взять свою клятву назад, но Хакатри выиграл спор о том, чтобы попросить помощи у Изгнанника Ксанико, и я почувствовал некоторое облегчение. Должен сказать, я нередко видел, как их разногласия заканчивались именно так. На самом деле, мне кажется, Инелуки предпочитал, чтобы его брат решал, какими будут их дальнейшие действия, получая свободу сражаться за свои желания, будь то нечто требовавшее смелости, месть или самая обычная глупость; он прекрасно понимал, что в конце победу одержит осторожность Хакатри. Но этой ночью оба знали – как и я, – что необдуманная, данная в гневе клятва определила нашу судьбу.

Утром, как только рассвело, мы втроем отправились на север по Вествудской дороге, которая вилась вдоль подножия гор Солнечные ступени, что нависали над нами, точно свирепый ураган, застывший на небе. Мы направлялись к самому северному пику гряды – Маяку.

И хотя сезон Обновления уже начался, до этой части мира он еще не добрался. Серое небо, короткие, но холодные дожди и ветер, который, казалось, не мог решить, в какую сторону дуть. И как бы я ни кутался в плащ, я все равно мерз.

В первую ночь мы остановились в узкой лесистой долине, напомнившей мне Змеиную, хотя главное сходство состояло в тишине одиночества, что нависла над этим местом. Сияние звезд скрывал всепроникающий туман. Клятва Инелуки и то, к чему она могла нас привести, тяжким бременем давили на братьев и меня. Они почти не разговаривали, только сидели и еще долго смотрели в огонь, когда я наконец провалился в глубокий сон.

Мы ехали несколько дней, в основном молча, голые очертания гор все время нависали над левой стороной дороги, пока мы не добрались до дальнего конца гряды.

Крутые скалистые склоны северных пиков гор Солнечные ступени кое-где заросли вереском, папоротниками и мхом, а на самых высоких участках сумели выжить несколько деревьев. Над землей поднимался туман, но не слишком высоко, окутывая склоны. Частенько он оказывался таким густым, что я ничего не видел, кроме лошадей братьев впереди.

Когда мы добрались до последней группы горных пиков, самым высоким из которых был Маяк, мы свернули на дорогу поменьше, что вилась по крутому склону, и наши лошади пошли медленнее, стараясь избегать глубоких выбоин, оставленных колесами фургонов.

Мой господин рассказал, что когда-то на вершине горы первые зида'я разжигали огромные сигнальные костры для тех, кто путешествовал в этих пустынных землях. Поселенцы тех ранних времен поставили сторожевые башни, когда с неизвестного им запада стали появляться смертные, но старые редуты давно превратились в прах. После долгого отсутствия аристократы зида'я и хикеда'я постепенно, друг за другом, снова пришли сюда и построили дома около пиков, не обращая внимания на смертных, что расползлись по болотистой местности внизу.