Братья ветра

Я воспользовался лоханью господина, когда он закончил мыться. Было приятно избавиться от дорожной грязи и согреть замерзшие кости. Я вышел из лохани и помог Хакатри надеть разноцветную, но грубую одежду смертных, которую принесли эрны, нижнее белье они делали из крашеной шерсти овцы.

Когда мы были готовы, вернулся Кормах и повел нас в главный зал Дома. Там уже собралось не менее двух десятков смертных, по большей части мужчин в мехах и тяжелых шерстяных плащах, и у меня возникло ощущение, будто мы оказались в окружении людей-животных. Некоторые, тут у меня нет сомнений, никогда не видели зида'я. (Как и представителей моего народа, но их внимание привлекли братья, от которых они не могли отвести глаз.) В зале была высокая крыша, в каменном очаге в конце зала пылал огромный огонь, но я заметил, что дом выстроен из дуба, и не понимал, как смертные станут сражаться с пожаром, если он начнется. Позднее я узнал, что деревянные дома смертных горели очень часто, и не мог понять, почему они не использовали камень, ведь они могли добывать его в горах.

– Заходите, добрые лорды, и познакомьтесь с моими дедом и отцом. – Кормах повел нас вперед через длинный зал под удивленные взгляды собравшихся эрнов.

Никогда прежде мне не доводилось бывать в домах смертных, не говоря уже о жилище короля, и сейчас я жалею, что смотрел по сторонам недостаточно внимательно.

Однако я запомнил, что стены украшало множество современных резных фигур, изображавших животных и птиц, а также существ, похожих на людей. Но я не сводил взгляда с самого старого существа из всех виденных мной прежде. Точнее, мне следовало сказать самого старого внешне, ведь зида'я, родители Хакатри, выглядели лишь немногим старше своих детей и внуков.

– Мой дед, король Горлах аб-Грайн, – сказал Кормах. – И отец, Риан, принц Побережья.

Я надеюсь, что мое удивление не показалось им слишком очевидным или невежливым, но прежде мне не доводилось видеть по-настоящему старых смертных. Те, кто появлялись с посольствами в Асу'а, обычно находились в расцвете лет, и не важно, что жили они совсем мало. Но король Горлах был древним даже по стандартам своего народа, волосы у него так поредели, что сквозь них просвечивала кожа головы, а клочковатая борода походила на березовый мох. Морщинистое лицо напоминало развалины, вроде руин заброшенного дома. Невероятно худые руки и ноги короля покрывали коричневые стариковские пятна, а выступавшие узлы вен создавали ощущение, что он сделан из шкуры какого-то животного, несколько лет провисевшей на солнце; он сидел, так низко опустив голову, что казалось, будто она растет из груди. Меня настолько поразил вид когда-то высокого и сильного смертного, что я не сразу обратил внимание на сына Горлаха и отца Кормаха. А когда на него посмотрел, вновь сильно удивился.

Принц Риан оказался калекой, это становилось очевидно сразу, и не только из-за того, что он, точно спящий ребенок, прижимал к груди усохшую руку. Риан был красив для смертного, как и его сын, но голова у него все время дергалась, и он непрерывно кивал, даже здоровая рука дрожала, когда он ее поднял, чтобы нас приветствовать. Я не мог сказать наверняка, потому что Риан был одет в толстую одежду, но он так сидел, что у меня сложилось впечатление, будто у него усохли еще и ноги.

– Нам редко доводится п-п-принимать у себя в доме бессмертных. – Риан неплохо говорил на языке зида'я, но из-за паралича речь давалась ему с трудом. – Вы пришли, чтобы избавить нас от отвратительного Червя? Если так, то все мы б-б-б… – он немного помолчал, собираясь с силами, – вам благодарны, – закончил он.

Старый король что-то сказал на языке эрнов, который больше походил на кашель, чем на нормальную речь.

– Мой дед думает, что вы приехали из Наббана, – сказал Кормах. – Сегодня он чувствует себя не лучшим образом. У него бывают хорошие и плохие дни. – Кормах ответил деду на языке эрнов, и король наклонился вперед, слушая внука.

Когда Кормах закончил, Горлах откинулся на спинку стула, чтобы посмотреть на нас ставшим подозрительным взглядом.

– Не тревожьтесь, благородные лорды, – сказал отец Кормаха Риан. – Мы с радостью принимаем вас в своем доме.

Я сразу понял, почему немощный старик продолжает занимать трон. Если Риан являлся единственным сыном короля, эрны не хотели, чтобы трон занимал калека, если имелись другие варианты.

Рядом с Рианом на скамье сидела женщина, его жена и мать Кормаха. Женщина была с головы до ног закутана в одежды, а капюшон оставлял открытым только приятное лицо, которое выглядело усталым.

Странная аудиенция продлилась недолго, затем принц Кормах увел нас в свои обширные покои, где нам предложили подкрепиться.

– Я прошу прощения за ошибку моего деда, – сказал Кормах, когда мы расселись за столом, но мой господин небрежно махнул рукой.

– Должно быть, у вас много обязанностей, принц Кормах, – сказал Хакатри.

– Почему вы не заберете корону себе? – спросил Инелуки. – Едва ли ваш народ хочет, чтобы ими правил старый король или его больной наследник?