Братья ветра

Двоих я спрятала.
Если он ко мне вернется, они не будут его знать.
Я заберу их у него.
Я буду проклинать его имя, и они возненавидят его всем сердцем.
Почему же он не пришел?
Неужели он думает, что настолько выше меня?
Я дочь Небесного Лорда,
Моя мать – владычица всего, что растет,
а мой муж – всего лишь крылатый вор.
Он похитил мою честь,
Он украл мое счастье…

Хотя полночь еще не наступила, когда Нидрейю закончила петь, все зида'я начали расходиться из зала Даниади, тихо беседуя между собой. Оглядевшись по сторонам, я понял, что Инелуки уже ушел, а на лице моего господина застыло мрачное выражение. Я видел, что он ни с кем не хочет говорить, даже со мной, поэтому отправился в постель, и мне приснилась груда яиц, покрытых мерцавшим серебристым песком.

Мы покинули Снежный приют за час до рассвета, а стройные стволы берез раскачивались под ночным ветром, точно голодные призраки. Нидрейю не пришла попрощаться, а Даниади лишь молча обнял братьев и вернулся в свой зал.

Часть вторая Серебряное дерево

Хакатри и его брат не разговаривали после того, как мы покинули Березовый холм и вернулись на широкий Серебряный путь. Когда мы в утренних лучах солнца на него выехали, возникло ощущение, будто мы оказались на перекрестке сразу нескольких дорог. Я не осмеливался спросить, в каком направлении мы двинемся дальше, когда мы оказались на дороге, хотя, конечно, глупая часть меня молилась всем богам, чтобы Инелуки услышал голос разума и мы бы повернули в сторону Асу'а, нашего дома. Но молчание так и не было нарушено, и, когда мы наконец добрались до широкой дороги, Инелуки не оглядываясь направил Бронзу в сторону гор. Хакатри последовал за ним, а я, разумеется, за своим господином.

Земли запада, которые мы в последнее время бесконечно пересекали туда и обратно, точно челнок ткацкого станка, оставались практически пустыми. Поселения родичей моего господина, как и лорда Даниади в Снежном приюте, встречались редко и располагались далеко друг от друга, как и более примитивные деревни смертных. Большая часть населенных мест, через которые мы проезжали, были фермами или маленькими селами. Лишь на далеком юге смертные строили города и жили в многочисленных общинах, хотя в те времена я видел совсем немного и даже представить не мог, как выглядит крупный город смертных.

Мне казалось, что они лишь более крупные версии поселений, через которые мы проезжали, с городскими стенами из бревен и домами из глины и тростника. Только после моего путешествия в Наббан я обнаружил, что смертные также строят из камня, и некоторые их дома способны бросить вызов Асу'а или потерянному Тумет'айи размерами и величием.

Более того, пока мы под сильным дождем ехали по извилистому Серебряному пути, хлюпая по колеям, оставленным другими путешественниками, я увидел немало древних руин, заросших травой и деревьями. Они больше походили на развалины, чем на естественные выходы породы, – неужели в этих местах кто-то жил еще до того, как народ моего господина и мой пришли сюда из Сада? В какой-то момент, когда дождь лил особенно сильно, а мое сердце наполняла печаль, я спросил у Хакатри, кто первым начал строить здесь дома.

– Только животные и птицы жили в этих землях до появления Восьми кораблей, – ответил Хакатри. – Именно по этой причине мы здесь высадились – во всяком случае, так говорит наша история.

– Но ваша мать, леди Амерасу, уже жила тогда! – сказал я. – Она должна знать.

– Я рассказываю тебе истории, которыми она со мной делилась, Памон. Смертные появились вскоре после нашего прибытия, по крайней мере первые из них, – они пришли с неизведанного Запада.

– Они приплыли на кораблях, как мы? – спросил я.

– Нет, – ответил Хакатри. – А если и так, то где-то их оставили до того, как добрались до этих земель. Моя мать и все из ее поколения видели, как смертные появлялись бродячими группами, и восхищались встречей с мыслящими существами, которые так сильно от нас отличались. Вскоре они поняли, что смертные живут мало и во многих смыслах близки к животным, а потом в нашем народе начались разногласия.

Я кивнул – эту часть истории я хорошо знал. Разногласия возникли из-за того, что они не могли решить, как поступить с вторгшимися смертными, и это привело к легендарному Прощанию, когда хикеда'я отделились от зида'я, народа моего господина, и значительное их число во главе со своей госпожой Утук'ку ушли жить в Ур-Наккигу, спящий вулкан. Теперь очень мало хикеда'я живет в других краях, и совсем немногие построили города.

Увидев, что мой господин охотно говорит впервые с того момента, как мы покинули дом Даниади, я задал ему новый вопрос.