Братья Ждер

«Благодарствую, старшина. А до той поры получай мельницу на Белой речке и два погона [20] княжеского виноградника в Котиаре. Опальную же землю бери в нашей вотчине на Озане-реке».

Отправился я восвояси и стал ждать. А князь довел свою войну до конца. И начали было разбирать мою тяжбу. Потом князь осадил Хотинскую крепость. И когда он отнял ее у ляхов, явился я опять в стольную Сучаву. Вскоре стал он воевать Килию. А когда взял он и эту крепость, настал новый судный срок. Потом — по прошествии времени — началась война с венгерским королем. Сами знаете — князь разбил короля и потом опять позвал меня на суд. А в прошлом году случился набег на секейские земли [21], когда князь Штефан изловил Петру Арона и за содеянное в Реусень воздал ему той же мерой. Теперь не иначе как настал срок и для моей правды. Теперь то уж я непременно одержу верх над пыркэлабом Чопеем. Придется еще одному спесивцу усмирить свою гордыню.

— А как же насчет твоей прибыли, честной старшина? — не унималась шинкарка, толкая опять локтем соседа.

— Чур тебя, нечистая сила! Про какую прибыль говоришь, кумушка?

— Про ту самую, которую послал тебе господь. Ты же нашел дома лишнего младенца…

— Что верно, то верно. Младенец был чужой… А вы, люди добрые, чем ухмыляться, почтили бы лучше поклоном память усопшей жены моей Варвары, встретила она меня тогда с младенцем на руках, преподнесла его мне и говорит: «Муж мой, это осиротевшее дитя принесла мне благочестивая инокиня. «Он рожден в Нижней Молдове, — сказала монахиня — у самого Днестра. И мать его — сестра моя кровная — умерла недавно. И на смертном одре открылась она мне и назвала отца. «Когда вырастет дитя, — наказала сестра, — отведи его, коли можно будет, к отцу, и пусть он полюбит ребенка, как любил когда-то меня». Когда настало время, люди добрые, я так и поступил. Отдал отцу родное его дитя. Вы только что видели его. Он был в голубом кунтуше и спешил со своим братом, отцом Никодимом, на совет к игумену. Чур тебя, нечистая сила!

Только успел старшина это сказать, как весенний воздух огласился колокольным звоном. По толпе пошли волны. Раздались призывные возгласы, радостные крики. Монахи и миряне на стенах монастыря на что-то показывали рукой. Звонари сгрудились на колокольне, выставив головы в проеме, обращенном к долине Немцишора. В монастырских дворах возчики, поднявшись на грядки телег и вытянув шеи, смотрели туда же — в сторону зеленых полян на другом берегу. Среди редколесья, под елями и одиночными цветущими черешнями, показались вдалеке маленькие фигуры конников в ярких одеяниях. Они медленно ехали по дороге, залитые солнечным сиянием.

Значит, княжеский поезд приближался со стороны Рышки [22]. Народ всполошился, повалил по улицам к берегу Немцишора, чтобы там встретить князя. Но тут из-за монастырских стен показались конные рэзеши [23] под предводительством княжеского капитана и остановили толпу. Глашатай поднял на копье свою шапку, требуя внимания.

Люди затихли. Быстро встав ногами на седло, глашатай оповестил:

— Государь повелеть изволил, чтобы вы ждали его здесь. Расступитесь, дабы он мог пройти к святой чудотворной иконе. В подтверждение этих слов рэзеши склонили копья до самых ушей своих коней. Со стороны верхних полян между тем прискакали новые отряды всадников. Вскоре на улицах показались немецкие наемники под предводительством своих капитанов. Другие, обойдя монастырскую крепость, направились по большому шляху к городу Нямцу. Еще один отряд поднялся по противоположному склону к скиту Покрова.

По заведенному Штефаном порядку капитаны отрядов занимали все выходы и входы в долину, дабы ключи к месту княжеского привала находились в руках господаревой стражи.

«Миновало время боярских свадеб, когда князей ловили арканом», — думал про себя старшина Кэлиман, наблюдая за всеми этими передвижениями.

На улицу вступил новый отряд из двухсот латников со знаменосцем. Неторопливо подвигаясь вперед, латники освободили широкую площадь. В воротах монастыря показалось духовенство во главе с игуменом Иосифом в ризах. По обеим сторонам владыки выступали иеродьяконы со свечами в руках. Третий дьякон нес перед настоятелем Евангелие в серебряном окладе. За благочестивой братией шли местные бояре и государевы служители.

Колокола затрезвонили с новой силой, когда на тех же полянах под одинокими елями и цветущими черешнями показался княжеский поезд. Люди, стоявшие на стенах и на башне, различили вдали только белого скакуна господаря да сверканье алмазов на собольей шапке всадника.

ГЛАВА II В которой мы знакомимся с великим князем и Маленьким Ждером

Благочестивый иеромонах Никодим, в миру сын тимишского конюшего Маноле Черного, принадлежал к тем, кто черпает мудрость в печальных размышлениях и священных книгах. Он жаждал, но не мог забыть, что люди называли его когда-то «Вторым Ждером». Как и у остальных четырех сыновей конюшего, у него подле левой брови красовалась овальная метка, величиной с отпечаток большого пальца, заросшая темной шерсткой.