Братство

Прошло три дня и оба наших корабля покинули базу Кило, взяв курс на пустую нейтральную систему в ничейном секторе. Не надо думать, что все три дня, прошедшие с момента нашего разговора в кают-компании были посвящены попыткам вытащить экипаж из кабаков.

Отнюдь! Народ собрался моментально, стоило только Самарину разослать всем сообщение о сборе.

Все эти дни мы готовились к походу.

Прежде всего, нужно было снять информацию с капсул — считать их паспорта, в которых хранились все данные с момента её активации. Данные модели широко применялись как спасательные модули — встроенная в них автоматика фиксировала своё местоположение, при каждой смене координат — получая эти данные от навигационных буёв, с незапамятных времён, раскиданных по большей части известных систем и тотчас внося в паспорт новые данные. Зачем это делалось — понятно, имея такие подсказки можно было легко определить систему, происшествие в которой вынудило человека залечь в сон.

На наше счастье Имперские технологии не отличались излишней сложностью — разработчики предпочитали идти по пути наименьшего сопротивления, размещая паспорт в самом обычном текстовом формате на встроенном накопителе. Собрать эти данные было несложно — втыкай считыватель в разъём и скидывай себе копию. Несложно — физически и весьма сложно — эмоционально. Разъёмы считывателей находились точно напротив лица спящей и волей не волей мы вынуждены были встречаться взглядами со спящими женщинами — должен признать это было не самое приятное зрелище. Не все просто спали, на некоторых лицах я различал застывшие гримасы ужаса, отвращения и отчаянья. Некоторых сон захватил в момент, когда они с кем-то боролись или протестовали — выдержать взгляд открытых, сохранивших эмоции несмотря на ледяную патину глаз, было тяжело.

Со стороны может показаться — а чего такого? Они же просто лежат, как куклы или манекены. Заиндевевшие только. Может и действительно — ничего, но меня порой просто передёргивало, когда, втыкая считыватель в разъём я встречался своим взглядом со взглядом симпатичной девушки, чей рот был перекошен замороженным криком, а глаза просто молили — нет, не надо, спаси!

Проняло даже Самарина — завершив считку данных с очередного конта он вышел из трюма и, усевшись прямо на пол ангара, закурил. Не сговариваясь мы сами себе определили норму — делаем по конту и перекур.

— Ну, что скажешь? — я прислонился к корпусу Вола и вытянул ноги. Вопрос я задал просто так, разговора поддержания для и не надеялся на какой-либо ответ кроме дежурного — типа да ничего, устал или ещё чего-то подобного. Но старпом меня удивил, повернув ко мне бледное лицо он едва слышно произнёс:

— Император. Он не мог не знать. Об этом.

По нему было видно — его привычный мир, основанный на стержне абсолютной веры в Императора, дал трещину. Это для меня — чужака в данном мире, не было ничего необычного, власть, по крайней мере на моей Родине, ни брезговала ничем ради наживы, но тут — тут культ Безгрешного и Мудрого, Заботливого и прочая, прочая, прочая Императора, был возведён в абсолют. Он — святой и мысли Его — только о детях Его. О нас то бишь… И тут — такое. Да, увиденное нами серьёзно разрушало эту веру.

— Ну, — я затянулся. — Он вполне мог и не знать о происходящем. Сам знаешь — до неба высоко, до царя — далеко. — Я снова затянулся. — Вот местные и творят произвол. Власти местные я имею в виду.

— А Особисты что?

— Купили. Не задаром же Копиям их… эээ… эти конты, капсулы — передают. Все и всё на откатах. Круговая порука — слыхал?

— Ты что? Что бы Особый Отдел и брал?

— Да легко. Вопрос цены.

Я сознательно переключал его внимание с августейшей фигуры на чиновников — Самарин слишком болезненно переживал любую попытку очернить Двадцать Восьмого, что, для человека, которому с детства вбиваю мысль об Его непогрешимости, было естественной реакцией.

— Надо Ему доложить, донести до него Правду.

— Угу, надо, — мысленно я вздохнул. Донести. Ага. Два раза. Тебя с этой правдой, в обнимку, там и закопают, прямо перед троном. Дабы не. И в назидание для. Проходили уже.

Но конечно — ничего подобного я говорить не стал, наоборот:

— Только идти, к Нему надо подготовившись, со всеми данными. Да и не нам. Кто мы такие? Тут кто-либо из Его окружения нужен, к кому Он прислушается, понимаешь?

— Чего расселись? — Подошедший Вильсон был далёк от своего весёлого образа, невооружённым глазом было видно, что и на нём сказалась та же эмоциональная нагрузка. Признаюсь — в этот момент я совсем по-другому посмотрел на них. Казалось бы — головорезы, бандиты, преступники — им вырезать экипаж Бабулюса было плёвым делом, да и Чужих перебить тоже, ан нет. Видя перед собой беззащитных, явно насильственно схваченных и замороженных женщин они не то что бы размякли, нет — они скорее были злы на тех, кто совершил это, злы и полны сопереживания, сочувствия к жертвам этого насилия.

— Пошли! — Он пнул корпус Жнеца. — Всё, хватит отдыхать, нам ещё под сотню контов пройти надо.