Братство кольца

— Его держат в заключении, чего же еще? — пожал плечами Арагорн. — Ему здорово досталось. В Мордоре его пытали, черный страх перед Сауроном до сих пор окутывает его сердце. Мне довольно того, что за ним присматривают эльфы Сумеречья. Он очень озлоблен, злоба дает ему силы, какие трудно предположить в стол тщедушном теле. Не сомневаюсь, будь он на свободе, вреда принес бы немало. Ясно же, что из Ворот Мордора он вышел с согласия Врага, а значит — с черной целью.

— Увы! — неожиданно вскричал Леголас, и странно было видеть на прекрасном эльфийском лице горестное выражение. — Пришло время сказать и мне о порученном. Я принес недобрые вести, но только сейчас понял, насколько они злы. Смеагорл, которого здесь называют Горлумом, бежал!

— Как — бежал? — вскочил на ноги Арагорн. — Вот уж действительно дурные вести. Как бы нам всем не пришлось горько пожалеть об этом. Но скажи, как случилось, что народ Трандуила не справился с порученным делом?

— Часовые здесь ни при чем, — отвечал эльф. — Может быть, виною наше мягкосердечие. И, кроме того, пленному помогли бежать слуги Врага. А это значит, что о наших делах Врагу известно больше, чем нам бы хотелось. День и ночь, как просил Гэндальф, мы охраняли его пленника, — удовольствие маленькое. Гэндальф надеялся со временем излечить Горлума, и у нас не хватило духу держать его все время в темнице…

— Со мной вы так не нежничали! — фыркнул Глоин, припомнив свое заключение в подземельях Трандуила.

— Я тебя прошу, мой добрый Глоин, — Гэндальф проникновенно прижал руки к груди, — сейчас не время вспоминать старые обиды. Это досадное недоразумение давно исправлено. Если мы возьмемся разбирать старые распри, Совет можно закрывать.

Глоин встал и поклонился. Леголас продолжал.

— Мы выводили Горлума в лес. Он облюбовал одинокое дерево и все время проводил на вершине, на ветерке. Большой беды в том никто не видел, ведь под деревом стояла стража. Однажды он раскапризничался и отказался спускаться. Никому и в голову не пришло лезть за ним. Он, бывало, так цеплялся за ветки, что и не оторвешь. Охрана просто осталась под деревом на ночь.

А ночью напали орки. Их было много и самых свирепых. Это были горные орки, что само по себе странно, к лесу непривычные, их, конечно, отогнали, но Горлум исчез, а стража под деревом частью оказалась перебита, частью — захвачена в плен. Тогда–то мы и поняли, в чем цель этой нелепой вылазки, а Горлум, похоже, знал о ней заранее. Мы не ведаем, как именно, но его предупредили. Он — хитрый, а вражьих шпионов развелось в лесу видимо–невидимо. Даже темные твари, изгнанные в Последний Год Дракона, стали возвращаться. Сумеречье, кроме северной части, вновь превращается в гиблое место.

Конечно, мы пошли по следам. Но они вели к Дол Гулдуру, а эльфам там делать нечего.

— И он ушел, — подвел итог Гэндальф. — Ладно. Видно, есть в этом какой–то промысел, и Горлум еще сыграет свою роль в свое время, только вряд ли Саурон или он сам догадываются, какой она будет. В конце концов, не ловить же его снова. Пусть делает, что хочет.

Хорошо, Сумеречные Эльфы внесли свою лепту. Теперь я должен ответить на последний вопрос Гэлдора: где Саруман Белый? Что присоветует он в этой нелегкой ситуации? Мне придется занять ваше внимание подробным рассказом, он того стоит. До сей поры мы говорили об этом только с Элрондом. Думаю, это пока последняя глава в истории Кольца.

— В конце июня я был в Шире, — начал повествование маг. — Меня снедала тревога и шла она с юга. Я и отправился туда, как будто специально навстречу вестям о войне в Гондоре. Слухи о Черной Тени словно ножом полоснули мне по сердцу. Несколько беглецов с юга, встреченных мной, были так напуганы, что ничего толком не смогли рассказать. Я повернул на северо–восток и по Зеленопутыо направился в Брыль. В дороге я повстречал Радагаста Бурого, эльфы Трандуила должны знать его, одно время он был их соседом. Радагаст из нашего Ордена, но я сто лет его не видел. Тем более удивительно мне было, когда он окликнул меня.

— Гэндальф! А я тебя ищу! В этой глухомани и расспросить толком некого. Мне сказали, что тебя можно отыскать в какой–то деревне, не то Шир, не то Пыр…

— Верно сказали, — ответил я. — Ты только местным так не говори. Шир — не деревня, а страна, хоть и небольшая, а ты сидишь на самой границе. Но это — к слову. Что за дело погнало тебя в дорогу? Видно, важное, ты ведь не очень–то расположен к путешествиям?

— У меня к тебе поручение, — отвечал он, — и заодно, куча плохих новостей. — Потом огляделся, словно рассчитывая заметить под кустом посторонние уши и прошептал: — Назгулы! Все Девять. Пересекли Реку и движутся на Запад. Выглядят черными всадниками.

Вот тут я и понял, наконец, что за тревога не оставляла меня. А Радагаст тем временем продолжал:

— У Врага, видно, какая–то большая забота здесь, иначе зачем бы Девяти соваться в такую глушь.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Мне было сказано, что Девять повсюду расспрашивают о каком–то Шире…