Братство. Крест и клинок

– Тогда понятно. Вряд ли тут ошибка может быть, – отец Михаил потер лоб с крайне озабоченным видом. – На то похоже, что тебе и впрямь не просто видение было…

– А что тогда?

– Колдовская связь она, если крепкая, в обе стороны может «ход» иметь. А для того, чтобы тебя контролировать, направлять, чтобы через тебя за нами следить и другие замыслы свои осуществлять, Лили, как я мыслю, накрепко между вами связь сплела. И когда та рвалась, не по ее воле, а через очищение святой молитвой, ты вольно или невольно в ее мысли заглянуть смогла. Если оно и вправду так, то этот монастырь у Лили сейчас крепко на уме. О нем она в первую очередь думает и какое-то дьявольское действо там готовит. Наверняка и вся возня с вами – маневр, чтобы нас от этого отвлечь. Ладно… Раз такое дело – мешкать нечего, пойду братьев собирать. А вам, я думаю, еще с глазу на глаз поговорить хочется. Догонишь меня, Алексей.

Негромко хлопнула дверь за вышедшим священником. Молодые люди остались одни, в тишине опустевшего храма. Алексей молча смотрел на Машу. Не то чтобы ему сейчас нечего было сказать. Очень много слов просились на язык – нежных, ласковых, горячих, таких, что он не говорил никогда и никому. Вот только стояло рядом, где-то за плечом, понимание того, что все это – лишнее. Уже лишнее. И будет от этих слов только больнее, только горше станет им обоим. Потому и смотрел он на девушку, словно пытался насмотреться вперед – на долгие-долгие годы. Заговорила как раз Маша.

– Спасибо тебе, Алешенька! Спас ты меня.

– Да ладно… – слова никак не шли наружу, царапая горло шершавым наждаком. Может, потому и говорилось совсем не то, что хотел, а что-то другое, суетное, дурное, как будто и не им сказанное. – Всегда готов! Как еще раз решишь по лесу прошвырнуться, с волками и прочими зверюшками в компании – милости просим! Всегда к твоим услугам.

– Брось, Леша! – девушка снова улыбнулась. – Все бы тебе отшучиваться. Только шути не шути, а в глазах твоих все видно… За то, что по лесу со мной, бесчувственной, бегал и от оборотней меня защищал – спасибо отдельное. Но главное, Алеша, что ты душу мне погубить не дал. За это я тебя до конца жизни в молитвах своих поминать буду. Ведь еще бы чуть-чуть – и не было бы мне ни пути назад, ни спасения, ни прощения. Сложись все по-другому, пролей я кровь – и погибла бы совсем. Может, когда-нибудь такой же, как ведьма, которую я в этом месте и вспоминать не хочу, стала бы. Сейчас мне о таком и подумать страшно.

– Ну, ты ведь, Маша, и сама не поддавалась.

– Не поддавалась, как же! Дура несчастная. Жила, вообще ни во что ни верила, ни в Бога, ни в дьявола, ничего не понимала, ни о чем не думала. А потом нашла себе… друзей. Уверовала в черное без белого, в зло без добра. Магичка недоделанная…Только теперь понимать начинаю, с чем связалась, во что играть пыталась. Да и то не до конца, наверное. Ну да ничего – Бог милостив. Буду каяться, может, простит.

– Простит, Маша! Все у тебя будет замечательно. Ты… Ты такая…

– Не надо Алеша… Жалко, что так все получилось. Будь все иначе, я бы что угодно отдала, чтобы мы с тобой вместе были. А только сама виновата – погналась за миражом, за обманом, а настоящее счастье мимо прошло. Ну, хоть сколько-то ты рядом был. Я хоть теперь знаю, что ты есть на свете. Молиться за тебя буду. Гордиться тобой. Ты ведь настоящий воин Господа. Меня спас, теперь других спасать уйдешь. Такой твой путь…

– Маша!

– Иди! Сам не мучайся, и меня не мучь… – девушка встала и, пусть неумело, широко перекрестила Алексея. – Прощай, брат. Храни тебя Господь!

– Пусть Господь и тебя сохранит и помилует. Прощай… сестра!

Боль запеклась внутри острым-преострым когтистым комком. Вон как устраивается, поудобнее. Ее ведь теперь там, где-то под сердцем, носить годы. Ну, ничего, вынесем. Не впервой близких терять, не впервой видеть их и говорить с ними только во сне и в забытьи. Вынесем… Только глаза, вот подлые! Глаза надо контролировать. Вот так! Мужчины не плачут, мужчины огорчаются – это он с детства усвоил и сейчас не забыл. Это очень важно сейчас – помнить об этом…

Выйдя на деревянных ногах на крыльцо храма, Алексей сразу увидел отца Михаила, стоящего около машины в компании Георгия. Судя по лицу последнего, тот явился с какими-то известиями и далеко не с радостными.

– Понимаете, батюшка, я еще когда Леша пропал, кое-какие свои связи в местной милиции поднял. Ну, есть люди хорошие… – начала разговора Алексей не слышал, но к самому интересному, похоже, успел. – Конечно, в первую очередь, помощи в поисках просил, но заодно уж договорился о том, что о всяких странных происшествиях они мне тоже сообщать будут. Так вот – сперва ничего такого не было, а сегодня ранним утром отзвонился человек. За вчерашний день по области, в районах, что ближе к Чернигову расположены, трое детей похищены. Младенцы, новорожденные, можно сказать.

– И всех троих, могу поспорить, окрестить не успели, – лицо отца Михаила было чернее тучи.

– Ну, таких подробностей мои источники в милиции, понятно, не сообщили, но можно и уточнить.