Братство. Крест и клинок

Сейчас, сидя за столиком дорогого загородного ресторана и рассматривая очередного «клиента», предназначенного к упаковыванию, Шкитько снова вспомнил мерзких моллюсков. Дело, наверное, было в том, что сидящий за столиком хлыщ был явно далеко не бедным. Костюмчик тянул на годовую зарплату Шкитько, а часы – чуть ли не на денежное содержание за все годы беспорочной службы. И противным этот тип был, как… как устрица. Таким же склизким как минимум. Особых проблем с «приемом» такого слизняка Валера не предвидел, но поскольку имелось опасение насчет замаскированной «группы поддержки», к задержанию привлекли «беркутов». Была у Шкитько и еще одна задача – немедленно по завершению операции отзвониться своему непосредственному начальнику. Чтоб тот немедленно мог начинать свою…

События за столиком явно шли к своему финалу. Улыбки собеседников становились все шире и все фальшивее, жестикуляция все более театральной. Казалось, еще чуть-чуть, и они, вскочив с роскошных стульев с высокими спинками, кинутся обниматься и лобызать друг друга. Наконец, на стол легли два пакета – один, побольше, обшитый чем-то вроде мешковины, а второй, поменьше, самый обычный, бумажный. Склизкий мужик поднялся и стал расшаркиваться, готовясь откланяться. Его собеседник продолжал сидеть, цедя давно остывший кофе. Он-то прекрасно знал, что сейчас будет…

Есть у сотрудников определенных специфических подразделений различных силовых структур одна крайне неприятная способность – возникать, дыша в затылок, словно бы из ниоткуда. Вот и сейчас – все присутствовавшие в зале могли бы поклясться, что еще ровно секунду назад этих неприметных мужчин, одетых в неброские, скромного покроя костюмы, тут не было. А вот поди ж ты – двое оказались за спиной у адвоката, а третий встал перед опером, не сводя с него немигающих оловянных глаз.

– Гражданин Сидорук?

– Да. Собственно… А по какому, собственно, поводу?

– Вы задержаны по подозрению в совершении преступления, предусмотренного частью третьей статьи…

– Что вы себе позволяете!? Я адвокат! Я неприкосновенное лицо! Я…

– Сядь на задницу, лицо. А то как бы по лицу не получить. Неприкосновенному, – один из «неприметных» оказался не лишен чувства юмора. Достаточно своеобразного, впрочем. Надавив без видимого усилия на плечо адвоката, он, впечатав его в мягкое сиденье стула, развернулся к оперу: – А вы что здесь делаете?

– Как это – что?! Взятку беру! – улыбке, появившейся на оперовском лице при этих словах, могли бы позавидовать звезды Голливуда.

Дальнейшие события понеслись, что называется, вскачь. Начала их, отправной точки, не мог видеть никто. Нет, ну действительно – кому бы вдруг могло взбрести в голову обращать внимание на рассевшихся по густо окружавшим фасад ресторана деревьям ворон? И даже на самую крупную из них, почему-то взгромоздившуюся на ветку, что качалась прямо перед окном зала, где происходили описываемые выше события и пялившуюся на происходящее крайне неприятно осмысленным, как для птицы, взглядом. Вот потому никто и не увидел, как спустя несколько минут после развернувшегося в ресторане представления именно эта ворона снялась с ветки и, оглашая вечерний воздух мерзким карканьем, взяла курс на известный всему городу элитный коттеджный поселок.

Да кому она нужна была, эта ворона, когда в ресторане действо стремительно перерастало из драмы в трагедию? Не успев выдать новую порцию истошных воплей, состоящих из требований предъявить документы, обещаний «этого так не оставить» и угроз уволить без пенсии из органов, каковых неизбежно ожидали присутствовавшие, адвокат вдруг захрипел и кулем свалился на шикарный пол из наборного паркета. Его визави тоже вдруг пошатнулся и стал заваливаться всем телом на стол. С двух сторон к ним тут же снова рванулись люди. Если к адвокату бежал Шкитько, причем с целью рассмотреть, с какой именно стороны прилетела выпущенная неведомым снайпером – не иначе, как из винтовки с суперглушителем, пуля, то к оперу бросился непонятно откуда вообще взявшийся здесь священник.

Никакого снайпера, конечно же, не было. Поскольку отсутствовали на теле и лице адвоката какие-либо пулевые отверстия, как входные, так и выходные. И крови ни на нем самом, ни рядом с ним не было тоже. Это, впрочем, красоты его облику не прибавляло – лицо, шея, в общем, все видимые части холеного адвокатского тела на глазах приобретали густой синюшный оттенок, местами переходящий уже и в черноту. Вкупе с выпученными до предела глазами, вывалившимся языком и обильной пеной изо рта все это, по правде говоря, отбивало желание даже проверять пульс. Тем не менее, поборов себя, Шкитько пульс проверил. С ожидаемым вполне результатом – адвокат был мертвее стула, с которого только что свалился.

Поднявшись с колена, Валера выдал:

– Готов… А синенький какой! Траванулся, видать, бедняга. Вустриц, наверно покушал!