Братство охотников за книгами

Вийона смутила угроза в последней фразе и надменная улыбка на губах раввина. Он сам, строптивый и мятежный, тоже умел так улыбаться. Отвернувшись к окну, Франсуа рассматривал смоковницу во дворе, ее густую верхушку в ореоле лунного свечения. Сквозь черные ветки струились потоки серебристого света. Пробираясь между листьями и плодами, они обвивали ствол до самых корней, подобно рептилиям. Вийону вспомнился змий на древе познания. Это сделка с Сатаной? Ходят слухи о заговоре евреев, стремящихся завладеть миром. Нет дыма без огня. Они распяли Христа. Они пьют кровь младенцев. Эти обвинения, произнесенные шепотом на ухо или во весь голос провозглашенные на площадях, стучали ему в виски, как волны, остервенело бьющиеся о скалистый берег. Загадочное поведение раввина только подтверждает эти слухи. А Колен и вовсе убежден, что намерения еврея еще коварнее, чем кажутся. В приглушенном свете медного светильника приветливое лицо талмудиста казалось спокойным и безмятежным. На стене за его спиной мерцал какой-то серебряный щит с гравированными знаками, похожими на те, что Вийон видел на гербе Медичи. Гамлиэль проследил за взглядом Франсуа.

— Это печать моей академии. Ты найдешь такую на всех книгах из Цфата.

— А еще в тайной библиотеке самой могущественной итальянской династии!

— Печать указывает, откуда родом книга, не более того.

Колен резко поднялся.

— И подтверждает, что одно из самых благородных семейств христианского мира вступило в союз с раввином?

— Союз — слишком громко сказано, мэтр Колен. Скорее, просто взаимные услуги. Подумай сам. Во Флоренции, как и в Цфате, древнееврейские и еретические сочинения находятся в опасности. Где их можно надежно спрятать?

Равви Гамлиэль полюбовался изумленной физиономией Колена.

— Ну да, в католическом монастыре. В самом сердце Галилеи.

— Епископ Парижский не допустил бы…

— Гийом Шартье допускает все, что его устраивает. Он использует все средства. Если ваша миссия потерпит неудачу, он вновь будет договариваться с папой.

— А если у нас получится?

Гамлиэль посмотрел прямо в глаза Колену, затем Франсуа.

— Тогда силам, которые много веков управляют вашей жизнью, будет нанесен смертельный удар.

Вийону трудно было поверить в пророчество раввина. Наставления Сократа не убедили Афины. Как могли они угрожать Риму? Энтузиазм по поводу древних мудрецов периодически возвращается, но это мимолетная мода. А догма несокрушима. Несколько старых рукописей, даже призывающих к мятежу, ничего не изменят. Однако Гамлиэль, похоже, не сомневался в своей правоте.

— Иерусалим не впервые проводит кампанию такого размаха.

Напрасно Вийон напрягал память, он не мог сообразить, что имеет в виду равви Гамлиэль. Какие еще действия, могущие нанести удар по Риму, направлялись из Иудеи? Как бы то ни было, раввин намекал, что Медичи имеют намерения, далеко выходящие за пределы их нынешних финансовых или политических интересов, — своего рода высшую цель, идеал. Выходит, их тайное сотрудничество с Иерусалимом не ограничивается желанием подорвать авторитет папского престола. Однако сокровенные мечты сильных мира сего не слишком заботили Вийона. Его любопытство возбуждали скорее намерения раввина. И опасности, которым он подвергнется, если согласится вступить в союз с Людовиком XI. После массового изгнания евреев по указу Филиппа Красивого во Франции их практически не осталось. Насчитывалось несколько сотен в Эльзасе и Дофине. Зато в Конта-Венессене и в Провансе процветающая и благоденствующая община пользовалась неизменным покровительством папского легата. Выступление против Рима подставило бы папских евреев под серьезный удар. Однако Гамлиэль, похоже, вовсе не был обеспокоен судьбой своих единоверцев. От гнета Церкви он намеревался освободить именно христиан. Освободить любой ценой. Хотя надежды на благополучный исход почти не было, многие европейские правители уже вели с ним переговоры. Осталось понять, чего хочет от них он сам, талмудист из маленького галилейского городка.

Внезапно осознав, что он плохо представляет себе истинные цели своей миссии, Франсуа почувствовал себя пешкой, которой игрок делает первый ход в шахматной партии. Можно в любой момент пожертвовать им или просто его передвинуть, чтобы обмануть противника. Пешка же, в отличие от королей, коней и слонов, отступить не может.

— Так ты предоставишь нам необходимые книги? Епископ Парижский ждет твоего ответа.

Гамлиэль ничего обещать не стал. Вступление в игру Франции предусмотрено не было. Она намеревалась открыть второй фронт, между тем как кампания, которая велась совместно с Флоренцией и Миланом, еще не распространилась на остальную Италию. Все должно было происходить согласно четкому плану: город за городом, книга за книгой. Впрочем, раввин взял на себя обязательство добиться для своих гостей аудиенции у других раввинов — в Иерусалиме. Его рекомендательное письмо утром доставит туда почтовый голубь.