Братство охотников за книгами

Франсуа было известно, что многие клирики из монастыря бегло говорят по-итальянски. И прекрасно знают церковную латынь, которая в ходу в Ватикане. В отличие от отца Поля, простого деревенского кюре, большинство — из хороших семейств. Есть среди них младшие сыновья дворян, дети торговцев, разорившихся банкиров. Однако Вийона удивляло, что братство собирается доверить подобную миссию монахам-христианам, а не охотникам за книгами, куда более искушенным и преданным общему делу.

Гамлиэль шепотом назвал имена посланников на ухо Авиафару, чья реакция не заставила себя ждать.

— Глава братства одобрил этот выбор?

— Разумеется.

Этот лаконичный ответ не предполагал продолжения дискуссии. Но в голосе раввина Авиафару почудилось замешательство.

Гамлиэль сожалел, что пришлось солгать. Но как признаться, что ему не удалось получить согласия главы? Который вряд ли позволил бы так рисковать. Тем более — привлекать «идолопоклонников». Но у Гамлиэля не было выбора: никто не должен был знать, что глава братства в этот самый момент томится в застенках инквизиции.

Его присутствие в Италии было необходимо. Человек статуса Козимо Медичи никогда не стал бы вести переговоры с какой-нибудь мелкой сошкой. Он рассчитывал, что делом займется лицо самого высокого звания: самолично отправится в Италию и во Францию.

— Ты хочешь еще о чем-то спросить?

Авиафар молча передал раввину перевязанный веревкой сверток.

Когда Гамлиэль вышел, Вийон опустился на колени и раз двадцать осенил себя крестом. Он пребывал в смятении: представлял себе, как эти монахи из Галилеи, с тонзурами, в грязных после долгого пути сандалиях, простираются перед папой и кардиналами и достают из ветхой котомки завещание Христа. Айша никогда не видела Вийона на коленях, со сложенными для молитвы руками. Она обернулась к Авиафару, которого, похоже, нисколько не удивило подобное рвение. Он никогда не сомневался, что видимость обманчива: Вийон не богохульствовал и не бранил небо, а вел задушевные беседы с ангелами и Господом. Ему нравилось докучать им. Айше было неведомо, что Авиафар, застывший на месте, тоже молился. В это трудно было поверить. Но ведь иудеи молятся стоя.

Франсуа поднялся на ноги и вышел из пещеры. Вдалеке, в серебристом свете Мертвого моря, он различил силуэт раввина. Гамлиэль со свертком под мышкой уверенно пробирался среди камней, перешагивая через лунные лучи.

Архиепископ, утопая в пуховых подушках, говорил слащавым голосом, взвешивая каждое слово и притворяясь, будто пребывает в нерешительности. Лоренцо нетерпеливо ерзал в кресле. Он не был расположен забивать голову подробностями и обсуждать условия. Уклончивость прелата раздражала его. Медичи проявили себя достаточно щедрыми и надеялись на скорейшее завершение этого прискорбного дела. Да полно! Что эти закулисные интриги рядом с последними словами Христа! Но Анджело боялся упустить добычу. Он опасался, что владыки Флоренции одурачат его. Пьеро ди Козимо де Медичи слишком хитер, чтобы столь дорого платить за обещание, которое папа, скорее всего, не выполнит. Единственное, что Пьеро получит наверняка, — освобождение книготорговца. Это не компенсирует такую щедрость.

Разумеется, братство требует, чтобы папа дал обещание более не предпринимать Крестовых походов. Если же Ватикан не выполнит это условие, текст драгоценного документа будет опубликован. Десятки печатников уже готовы приступить к его распространению. Но какие гарантии, что братство не осуществит угрозу? Лоренцо может за это поручиться? Монсеньор продолжал упрямиться. Однако время поджимало. Федерико отказывался даже от глотка воды. Все, что тюремщики пытались залить ему в горло, он выплевывал. Архиепископ опасался, что понесет большие убытки, если пленник лишит себя жизни. А он уже делал такие попытки, и не раз.

*

Не скрывая волнения и, вне всякого сомнения, искренне Лоренцо поклялся на Святой Библии, что Медичи не заинтересованы в обмане. Это означало бы навлечь на себя публичный позор, папа не упустил бы такую возможность. Да и отец Лоренцо отнюдь не ратовал за схватку на глазах у всех, ибо понимал, что ни Ватикан, ни Флоренция в ней не победят. Он предпочитал урегулировать конфликт тихо, по-дружески.

Это чистосердечие не могло не тронуть Анджело, который тем не менее хотел бы знать, какие гарантии подлинности документа намереваются предоставить экспертам Церкви мошенники из Иудеи. Лоренцо успокоил Анджело: прежде чем Рим согласится на обмен, манускрипт должны будут изучить самые авторитетные ученые христианского мира. Записи Анны уже переданы служителям Господа, которые опасаются их обнародования не меньше, чем папа. Привезти документ должны монахи со Святой земли. Как раз сейчас они, вероятно, плывут в Геную.