Братство: Опалённый

— А я почём знаю? — отойдя к нему, псионик медленно опустил руки: — Этот режим я не тестировал. Знаю только форму запроса на Дар, но…

Раздувшийся почти в два раза против своего начального размера, камень ослепительно вспыхнул, покрылся чёрными трещинами и, не снижая сияния, напарники отвернулись, прикрывая глаза руками, принялся обрушиваться внутрь.

Взревев, воздух, втягиваемый в его нутро, принялся тащить в трещины всё, до чего мог дотянуться. Поднялись, принявшись танцевать песчаные вихри, захватывая своими хоботами и песок, и монеты, и камни. Пискнул, увлекаемый потоком сервитор, в последний момент, успевший вцепиться лапками в меч колдуна, да и сами люди, будучи не в силах противостоять напору, медленно, сгибаясь под порывами, двинулись к ставшему практически чёрным, камню.

— Ты уверен, что нам туда? — медленно переставляя ноги прокричал сквозь рёв ветра Люциус.

— Нет, но других-то вариантов… — Не договорив, Витус, словно сдавшись, сделал несколько шагов к чёрному провалу и, слегка подпрыгнув, расставил в стороны руки, отдаваясь на волю потока.

Отказаться от такого подарка ветер не смог — радостно взвыв, он подхватил тело колдуна и потряхивая, словно желая убедиться, что держит свою жертву он крепко, потащил человека к чёрной дыре. Заметавшийся было по мечу сервитор — бедняга не знал, что ему делать — лететь со своим врагом или отцепившись, попробовать пробиться к своему хозяину, перебежал по телу к сапогам и там замер, протянув свободные лапки к Сэму.

Подпрыгнув, Люциус улёгся на упругие волны воздуха, едва не закричав во всё горло от охватившего его ощущения восторга. Покачиваясь он летел точно, как в детских снах. Казалось — взмахни руками и тело, освоившее полёт, взмыв вверх примется описывать петли, горки словно соскучившаяся по свободе птица.

Чуть шевельнув рукой, Сэм прикоснулся кончиком меча к сапогу своего товарища и черепок, внимательно отслеживавший все его манёвры, моментально перебрался на его плечо.

Готово!

Расправив руки, Люциус махнул ими как крыльями, устремляясь вверх и плотный воздух, угождая его желанию, упруго толкнул его в живот, приподнимая над полом. Согнув ноги в коленях и подняв грудь вверх — броня приобрела неожиданную гибкость, он стал набирать высоту поднимаясь над черневшим внизу провалом. Чуть навалиться набок — ветер понял его с полуслова, с полужеста и, повинуясь воле человека, понёс его по широкой дуге вокруг превратившегося в портал камня.

— Хорошо-то как! — Не сдержавшись, проорал он во всё горло, не слушая недовольный писк сервитора, всеми своими лапками вцепившегося в его наплечник. Взмахнув руками, словно он плыл баттерфляем, Сэм свечкой взмыл вверх и там, почти под потолком, замер, наслаждаясь чувством полёта.

Внизу, это было хорошо видно с высоты его полёта, подгребая под себя воздух, словно он плвл по-собачьи, двигался к порталу Витус.

Гребок, другой и вот — вытянутая им рука коснулась пошедшей волнами глади портала, словно это была вода. Запустив руку по локоть, колдун шарил ей внутри черноты, рождая новые и новые волны, а ещё спустя несколько секунд, он, смешно забултыхав ногами, сумел ещё приблизиться — как раз достаточно, чтобы запустить внутрь и вторую руку.

Чёрное зеркало, сохранившее несмотря на пробегавшие по её поверхности волны, свою зеркальность, словно этого и ждало. Выплюнув из самого центра длинную и тягучую на вид струю, оно сжалось, выпустив руки Витуса из своих недр, а затем чавкнув — звук был слышен даже висевшему в вышине Сэму, рванулось в стороны, заглатывая фигурку колдуна.

Одновременно с этим, ветер, до сего мига послушно качавший инквизитора в своих объятьях, смолк и Люциус, лишённый его мягких рук, полетел вниз, насаживаясь грудью на так и не опавший чёрный столб. Прежде чем всё вокруг заполонила тьма, он ещё успел услышать пронзительное верещанье сервитора, изо всех сил пытавшегося вырваться из охватившей того липкой массы.

Приземление, несмотря на всю свою жесткость — ступни Сэма протестующе взвыли, врезавшись в поверхность, оказалось бесшумным. Усаженный ударом на корточки, он понял причину — пол был покрыт густым, с высоким ворсом, ковром мягкого кремового цвета.

— Это мы… — Начал было говорить, оглядываясь по сторонам Люциус, но метнувшаяся к нему рука Витуса поспешно зажала его рот — ту часть шлема, против которой он был.

— Тихо. — Наклонившись к нему, прошептал псионик, кивая на стоявшую у дальней стены кровать, почти полностью скрытую балдахином такого же, как и ковёр мягкого пастельного цвета: — Разбудишь. Тссс… Осматриваемся — банхаммер ищем.