Братство тибетского паука

В кабинете бесшумно возник медбрат, сделал знак доктору, тот поспешно вышел, пробормотав извинения: похоже, мистер Мак-Грегор очнулся и впал в некоторое буйство, медицинскому персоналу пришлось зафиксировать его смирительной рубашкой и поместить в ванну с ледяной водой, чтобы угомонить.

Надо выяснить, как он себя чувствует…

Доктор Рихтер, указывая дорогу гостям, торопливо зашагал через внутренний двор, центр которого был занят пестрым ковриком клумбы. По периметру клумбы санитары расположили плетенные из ротанга кресла-качалки и рассаживали в них пациентов с перебинтованными головами — началась вечерняя прогулка. В одном из них Огаст без труда опознал мистер Сингха. Кажется, индус тоже узнал его и попытался улыбнуться болезненно-бледными губами.

У дверей Энн-Холла их встретил личный камердинер лорда Глэдстоуна — мистер Карпентер. Если в подлунном мире кто-то способен превзойти британских ноблей высокомерием — то это только их собственная прислуга! Обладатель благородных седин, аристократической худобы и чувства собственного достоинства, большего, чем у всех вице-королей Индии, взятых вместе, камердинер просил джентльменов и… остальных присутствующих, джентльменами не являющихся, соблюдать в доме полную тишину! Полнейшую!

Сэр Персиваль Глэдстоун только что уснул, автомобильные переезды в тягость его милости. Больше того — верх безответственности пригласить его лорда сюда, персонально, зная, что суд в установленный срок не состоится, так как судья погиб при пожаре, а представитель страховой компании манкирует служебными обязанностями. Джентльмены не впадают в «перемещенные состояния сознания» в рабочее время! Да, именно так.

Камердинеру неизвестно, что означает фраза «обстоятельства непреодолимой силы», и абсолютно безразлично, где находились присутствующие во время упомянутого пожара. Зато он знает, где им должно было находиться!

В этом доме он наблюдает тотальную некомпетентность управляющего персонала, представленного мистером Честером, и прискорбное несоответствие коммандера Пинтера занимаемой государственной должности. Свои выводы мистер Карпентер всенепременно изложит лорду по пробуждении оного!

Пристыженные, насельники Энн-Холла бесшумно рассосались по комнатам.

Огаст осторожно прошел в кабинет: после разъяснений доктора Рихтера ему не терпелось пообщаться с ритуальными головами. Молодой человек закрыл глаза и попытался мысленно взглянуть на себя из недр ближайшей размалеванной черепушки, точно так же, как он взглянул на себя из зеркала, когда звал Маргарет.

Но ничего не произошло — головы молчали.

Эксперимент можно было бы считать провалившимся, если бы мистер Картрайт не решил, что преградой для его сознания, жаждущего примериться к новым обиталищам, служит стекло в дверце шкафа. Он не стал дергать за шнурок вызова прислуги, а отправился на розыски дворецкого, чтобы попросить ключ от шкафа. Мистер Честер пребывал в трофейном зале — контролировал, как горничные смахивают пыль, а лакеи до блеска натирают округлые бока бегемота специальным средством для полировки кожи. Он терпеливо выслушал Огаста, отстегнул от связки затейливый латунный ключик, вложил в его ладонь и беспристрастно добавил:

Мистер Картрайт, зачем вам чужой череп, ведь у вас есть свой собственный!

От такого напутствия Огаст смутился:

Но если череп — оружие, как вы недавно заметили, мистер Честер, мне сложно воспользоваться собственной головой в таком качестве…

Мистер Честер загадочно улыбнулся:

Тогда будьте воином, а не оружием!

XXIII

Май, 75, 1939 г., понедельник 19–40 по Гринвичу

Последние закатные луни солнца еще пыталось растопить высокие скалы мегалита, прежде чем светило окончательно исчезло за холмами, бросив девонширские пустоши на разграбление ночной темени, когда мистер Картрайт тайком покидал свою спальню.

Лестница, игнорируя режим всеобщей тишины, установленный мистером Карпентером, пыталась скрипнуть под ногами у мистера Картрайта, но ему удалось незамеченным проскользнуть мимо кухни: экономка отпустила младшую прислугу и задремала в кресле-качалке, укутав ноги пледом.

Он беспрепятственно пересек задний двор и зашагал в сторону коттеджа покойной графини Таффлет. Неотложное дело требовало его присутствия там, крайне срочное и конфиденциальное, — речь шла о его настоящих родителях. Огаст почти бежал, теребя в кармане записку, написанную крупным и разборчивым, но простецким почерком, ведь ее писала женщина малообразованная, обычная кухарка! Он обнаружил запечатанный конверт на трюмо в спальне, когда вернулся и устроился на пуфике с намерением обдумать слова мистера Честера. Но, прочитав записку, сменил пиджак и неприметно выскользнул в догорающий вечер.

Песок на садовых дорожках тревожно поскрипывал под его ногами: коттедж покойной леди Делии погружался в темноту, как тонущий корабль в морскую пучину; он забарабанил по двери входа для прислуги кулаком— звук вышел глубоким и гулким; его сердце точно так же колотилось, угрожая расшибиться о ребра.