Братство Трилистника (СИ)

Дом Джорджа Каткарта стоял в самом конце проспекта Резанова, он выглядел, примерно, так как я себе представлял его, читая записки Ясенева. С поправкой на прошедшее время, конечно же. И ещё рядом с ним высилось ещё два вполне современных здания, а на табличке на заборе виднелась надпись «Лесная школа». Я посмотрел ещё раз на виднеющийся за деревьями особняк и… меня как будто ударило…

… Ночь. Тёмный коридор, рядом со мной девушка, а я стреляю из пеппербокса, а потом хватаю и допрашиваю пленного. Всё виденное мной напоминает калейдоскоп, где одна картинка меняет другую. Следующий кадр — мы убегаем из дома, а нас ждёт ещё одна девушка, в одежде Калифорнийского Лиса, и она так похожа на ту, что стоит сейчас рядом со мной…

Я вздрогнул и резко мотнул головой. Видение рассеялось. Я снова стоял в самом конце проспекта Резанова, около Лесной школы.

— Подожди, — с улыбкой сказала мне Оливия и обняла меня. — Ты скоро всё узнаешь…

— Ага, так уж и скоро… — расстроено сказал я.

После прочтения третьей части, мы радостно поглядели на последнюю страницу, где увидели две латинские буку H — Z.

— Не понял, — поразился я. — «З» здесь причём?

— Златковская? — опять же вслух подумал Хорхе. — Но у неё не было детей, и записи она никому не могла передать.

— У неё были братья, — напомнил я. — Только вот…

— Их потомство слишком многочисленно чтобы вот так выяснить, у кого именно оказалась тетрадь, — как-то нервно сказала Оливия Хэдли.

Действительно, у Яна Златковского, оказавшегося во время войны за независимость во флоте, дослужившегося аж до адмирала, было шестеро детей, трое мальчиков и три девочки. Его брат, Ксаверий, не отставал. Он, правда, пошёл по промышленно-торговой части, хотя в войну, вместе с братом, ходил на калифорнийских кораблях по Тихому океану, вступая в стычки с англичанами. Детей у Ксаверия было семеро. Таким образом, где искать последнюю, заключительную часть было абсолютно непонятно. И даже неясно где начинать — у потомков Яна или потомков Ксаверия. По мужской или по женской линии?

— А кто из них был в Братстве Трилистника? — спросил я.

— Это надо смотреть в архивах, — задумчиво пожевал губы Тим.

— Да, ладно! — возмутилась Оливия. — Братство никогда не было официальной организацией и не вело официальный учёт.

— И Ян и Ксаверий умерли уже после того как появилась фотография, — наставительно сказал Тимофей. — Значит, могли быть фото с их похорон.

Полина непонимающе посмотрела на нас обоих. Наш архивариус тяжело вздохнул и пояснил, специально для неё.

— Я же говорил, что на могилы членов Братства клали цветы клевера. Если сможем рассмотреть букеты на фотографиях — значит это кто-то из Златковских.

— Надо только как-то выбить разрешение, на посещение архивов в Новой Вологде. Если не найдём сами фотографии, то вероятно отыщем упоминание, где они могут быть.

Мы уставились на него непонимающе. Тимофей Игнатьев опять закатил глаза, как будто поражаясь нашей глупости. Скажу честно, в такие моменты мне сильно хотелось его ударить.

— В Новой Вологде самое большое хранилище архивов XIX века. Библиотека Лунина, если кто не помнит.

Половина из нас так вообще не знали про эту библиотеку.

Солнце садилось над Новой Вологдой. Мы с Оливией шли к гостинице, где остановилась наша делегация.

— Ты…, - попытался заговорить я с ней, но слова застряли у меня в горле.

— Я пока твоя девушка, — она улыбнулась. — Это не очень надолго, и ты сам меня оставишь.

— Не понимаю…, - пробормотал я. — А впрочем! Послушай, мне Клеопатра Борисовна рассказывала…

И я изложил ей историю, услышанную от Горчаковой. Оливия звонко расхохоталась, стоило мне закончить.

— Чепуха. Да, Эмма Хэдли, была соратницей Влада, относилась к нему очень тепло. Слегка испытывала чувство вины, за то, что случилось в конце войны… В общем, как дочитаешь историю до конца, так поймёшь. Сьюзен… — Оливия улыбнулась. — Она действительно была близка с Виктором Ясеневым, была самым преданным и верным его соратником и даже родила от него мою бабушку. Кажется, всерьёз жалела, что не может дать ему семейного счастья, но и эту проблему она решила. Но её преданность базировалась не на каких-то обязательствах столетней давности. Тринадцатый президент республики был сам по себе человек харизматичный и яркий. По характеру — лидер. До встречи с Клеопатрой Борисовной, он воевал в Китае, причём в составе советских добровольцев. То есть был лётчиком. Хотя, разумеется, он не афишировал этот факт. Вплыви эта история, она могла бы вполне повредить его политической карьере. Хотя всё равно русская белоэмиграция его ненавидела, а партия Родзаевского так и вообще назначила награду за его голову.

— Ты вот мне сейчас напомнила Тимофея, — улыбаясь, сказал я.

Оливия рассмеялась. Потом прижалась ко мне и целуя сказала:

— Очень надеюсь, что всё-таки только умом, а не занудством…

Всего в Новой Вологде мы пробыли три дня. Много экскурсий, рассказов — и самое главное, практически отсутствующий Тимофей, спрятавшийся в архивах прошлого века.