Братство волчьей стаи

Они уже были вместе. И хотя он практически ничего не помнил, Татьяна уже стала его женщиной. А если вдруг и не было ничего и она соврала, сегодня пощады не будет. Сегодня он точно сыграет в бильярд одного кия.

— В этом я тоже мастер, — шаловливо улыбнулась она.

И, взяв свой бокал, выпила до дна. Чащин повторил за ней. Сегодня он будет пить, но не напиваться.

Татьяна взяла треугольник, выставила шары.

— Ты же меня не боишься? — спросила она.

— Нет.

Виктор плеснул ей в бокал. Коньяк действовал на нее сильней, чем на него. После очередной пары бокалов прицел у нее помутнеет, рука размякнет, потяжелеет, и тогда он сможет одержать над ней верх…

— И себе, — сказала она, лукаво глянув на него.

Татьяна разгадала его хитрость и все равно выпила. Но вместе с ним. А потом вступила в игру.

Чащин понял, что проигрывает, когда его позвал Корнаков. И он только рад был выйти к нему. Как рад был бы услышать приятную новость. Но Корнаков смотрел на него уныло.

— Труп из болота вытащили, — вздохнул он. — Левый труп.

— А Пахомов где?

Корнаков только развел руками.

— Кайман где?

— Да там, на болоте…

— Там пусть и останется.

— В засаде?

Чащин полыхнул на Корнакова взглядом. И до хруста стиснул челюсти.

Пахомов уходил от него раз за разом, и что? А ничего! Кого за это наказали? Никого!.. Виктор одержим дьяволом, его душа — филиал ада, и как можно быть при этом таким мягким? Нельзя щадить виновных, это расхолаживает остальных, в итоге Пахомов до сих пор живой и на свободе.

Нет, нельзя быть мягкотелым. И масса покойников за душой — не повод тормозить репрессии против своих бездельников. Семь бед — один ответ.

— Ну да, он же не нашел Пахомова, — растерянно кивнул Корнаков.

— За это и в болото, — подтвердил его догадку Чащин.

— Мне решить с ним?

— А кому?

— Ну-у…

Не в том положении Корнаков, чтобы заниматься мокрыми делами, но это он так считал.

— Болото большое. — Чащин хищно сузил глаза. — Места в нем хватит для всех!

— Я все понял! — испуганно кивнул Корнаков.

Он исчез, а Чащин вернулся к бильярду. Но доигрывать не стал. Взял Татьяну за руку, отвел в трапезную, там наполнил бокалы и выпил, не дожидаясь, когда она откликнется на его предложение.

— Что-то случилось? — спросила она, мягко положив руку на его плечо.

— Случилось! — Он зло схватил ее за руку, оттолкнул.

Татьяна ничего не сказала. Отсела от него, встревоженно наблюдая.

— Извини! — сквозь зубы процедил Чащин.

Он действительно чувствовал себя виноватым, но не перед ней, а перед самим собой. Он всего лишь скинул руку с плеча, а хотелось ее сломать или даже с мясом вырвать из плечевого сустава. Нельзя было давать волю своим чувствам, а он сорвался.

— Ничего.

— Достали все!

Татьяна покорно кивнула, принимая его реплику на себя.

— Ты не виновата, — скривился он.

— Надеюсь.

— Всех бы!.. — Он сделал движение, которым скручивают голову цыпленку.

И Джима с его группой нужно было грохнуть, и Саловара, и всех, кто не смог задержать Пахомова… Можно позвонить Джиму, назначить ему встречу и всадить ему нож в спину по самую рукоять. И так, чтобы кровь не пролилась… Кровь хороша в бане: здесь можно сразу помыться. И одежды здесь нет, которую можно испачкать…

— Не держи в себе, — тихо, но четко сказала она.

— Что не держать в себе?

— Выплесни злость, станет легче.

— А если это не простая злость?

— Скажи, какая это злость?

— Зачем?

— Себе скажи.

— Себе?

— Чтобы победить врага, его нужно тщательно изучить.

— А врага нужно побеждать?

— Если в тебе враг, то да, — уверенно сказала Татьяна.

— Враг, — кивнул он. — Враг рода человеческого.

— Дьявол?

— И я чувствую его.

— Чувствуй. И не прогоняй его… Можешь выпить с ним. — Смешно это или нет, но Татьяна молола чушь на полном серьезе.

И даже плеснула ему в бокал.

— Выпить?

Чушь или не чушь, но идея ему понравилась. Действительно, зачем гнать от себя дьявола, если с ним можно подружиться? Выпить, поговорить, прийти к компромиссу…

Чащин выпил и почувствовал, как его отпускает. Успокоился сидящий в нем бес, не прыгает, не требует крови.

— А ты с нами не выпьешь? — спросил он.

— Выпью, — кивнула Татьяна.

Она сама наполнила бокалы, они чокнулись.

— За твое здоровье! — сказала она.

Чащин постучал себя в грудь, обращаясь к дьяволу:

— Ты слышишь, за мое здоровье!

Он выпил, прислушался к себе. Вроде бы все тихо.

— Подружиться с дьяволом — оригинально! — хмыкнул он.

— Еще?

— Ну, если с твоей руки…

Татьяна снова наполнила бокалы, и Чащин усмехнулся, наблюдая за ней.

— Ему нравится с твоей руки…

— Что ж, теперь я буду на раздаче.

— Будем соображать на троих…

— Можно и так, — улыбнулась она.

Чащин выпил и, чувствуя, как пьянеет, засмеялся. Он вдруг понял, зачем Татьяна ему наливает. Споить его хочет, чтобы он не смог справиться с ней, когда вдруг станет оборотнем. Он мужик сильный, и, пока трезвый, ей с ним не справиться. А обезвредить и связать его никакущего куда легче…

— А ты хитра! — пьяно засмеялся он, пригрозив ей пальцем.

— Смотря с кем, — без тени юмора сказала она.

— Со мной.

— С тобой — нет. С тобой я хитрить не собираюсь. Слишком все серьезно, чтобы хитрить.

— Что серьезно?

— Ты убиваешь людей. Ты убиваешь их из удовольствия.