Братство волка

— Будь что будет! — сказал он тихо. — Вот по крайней мере он не увидит того, что будет здесь дальше… Да и расспросов Леонса я бы не вынес… Эх, мальчик, дорого же мне стоило твое воспитание!

Он побежал в комнату настоятеля, куда вошел только за несколько минут до того, как истек час, данный епископом на раздумья.

XIX Семейство Фереоль

Как и другие горные цепи Франции, Мезенские горы представляют собой ряд вулканов, потухших тысячи лет назад. Невозможно найти более непроходимые места. Под ногами бесплодная каменистая почва, в вышине острые края скал, застывшая лава, принявшая самые странные формы; повсюду пропасти, шумные каскады, озера, образовавшиеся в кратерах вулканов. Кроме нескольких долин, эта местность уныла и безрадостна; ее богатство состоит в пастбищах, питающих многочисленные стада, каштанах, плоды которых составляют главную пищу жителей; мезенкские горцы чрезвычайно бедны; нищета, оторванность от прочих людей озлобили их, сделали недоверчивыми и мрачными. Они горячи, мстительны, всегда готовы схватиться за нож при любом оскорблении — словом, можно сказать, что их неукротимый дух согласуется с грозной и грубой природой их родины.

В одной из самых отдаленных долин этого края находилась ферма, жители которой, вероятно, занимались разведением скота, потому что вокруг не было земли, пригодной для пахоты. В этом убогом жилище, окруженном со всех сторон сосновым лесом и базальтовыми скалами, жили люди, имеющие отношение к этой истории.

Вечером, на третий день после отъезда Леонса из Фронтенака, крестьянин с семейством сидели на скамейке у ворот дома за ужином, который состоял из каштанов с молоком. Отец, в одежде из сукна, сотканного в этом краю, и широкополой шляпе, был человек лет пятидесяти с угрюмым лицом, немногословный и строгий. Семейство его состояло из жены, сильной крестьянки в нарядном платье и аккуратном чепчике с белыми лентами, из дочери, девочки лет двенадцати с глуповатым личиком, из двух сыновей, долговязых парней восемнадцати и двадцати лет, одетых почти так же, как отец, и таких же угрюмых, как и он. Все они не произносили ни слова, и слышался только стук ложек.

В другое время года можно было бы подумать, что эти люди вышли за порог своего дома для того, чтобы подышать свежим воздухом, прежде чем лягут спать; но холод был очень силен, и резкий ветер дул с гор. Тонкий слой снега уже покрывал землю и не позволял вести на пастбище скот, который остался в хлевах. Стало быть, у горцев была другая причина, чтобы не сидеть у огня, разведенного в доме, и ужинать на воздухе, несмотря на холод.

На пригорке прямо напротив дома четыре путешественника ехали верхом по тропинке, неправильно проложенной стадами. Эта тропинка вела только к ферме, значит, путешественники ехали туда, а так как это семейство жило в совершенном уединении, то подобное происшествие должно было возбудить их любопытство.

Из четырех особ двое ехали впереди и казались господами, двое других, очевидно, были низшего сословия. Но все были одеты по городской моде, хорошо вооружены ружьями и охотничьими ножами; около них бежало несколько огромных собак, темная шерсть которых резко выделялась на снегу.

Это зрелище было чрезвычайно интересно для людей, которые с незапамятных времен не видели стольких посетителей в своей пустынной местности.

Они ждали недолго. Всадник, казавшийся начальником группы, опередил своих спутников и один подъехал к ферме. Горцы стояли неподвижно на пороге своего дома.

— Друзья мои, — сказал всадник на жеводанском наречии, — не это ли мыза Красный Холм, в которой живет Гильом Фереоль, прозванный Правдивый Меч?

Отец семейства отвечал холодно:

— Это Красный Холм, я Гильом Фереоль… а что касается прозвища Правдивый Меч, которое дали моему деду, я считаю себя недостойным носить его.

Путешественник не обратил внимания на эти последние слова.

— Ну, друг Фереоль, — продолжал он: — предоставьте мне и моим людям гостеприимство на эту ночь. Я знаком с вашим господином мосье де Ланжаком, к тому же я щедро заплачу за все ваши хлопоты.

— У меня нет господина, — отвечал горец с гордостью, — дверь моя открыта для всякого, богач или бедняк… Войдите; у моего очага есть место для вас, ваши лошади найдут сено в моей конюшне. Я не могу принять вас так, как этого требует ваше благородное происхождение, потому что я беден, но то немногое, что имею, принадлежит гостю, посланному мне Господом.

— Очень хорошо, друг, — сказал путешественник. — Мы охотники и не будем прихотливы. Мы привезли с собой провизию и в этом отношении не станем обременять вас.

Барон Ларош-Боассо сошел с лошади и сделал знак своим спутникам поспешить. Они наконец приехали; это были Легри, Фаржо, егерь Лабранш, все голодные и очень усталые от продолжительного переезда по горам.