Братство

— Ой ты-мой! — охнула тетя Эмма при виде Куклюмбера, сжимающего в лапе боевую гранату. — Да-а, проголодались вы, как я погляжу, не на шутку. Ты, милок… кхе-кхе… бросай уже свою штуковину, а то я, хоть и добрая, а могу куснуть довольно неожиданно.

— Я бы бросил, — пожал плечами Куклюмбер. — Да только чеку уже на нервах выдрал. Давай уж там, хозяйка, как в русских народных сказках: корми, пои, баиньки укладывай. От бани тоже не откажемся. А утром мы опять на войну пойдем… Ты вообще, мать, в курсе, что в мире творится?

Журналист схватил факел и бросился в проход. Рассыпая во все стороны снопы искр, стал искать чеку. Краем уха он слышал, как Куклюмбер втирает тете Эмме что-то про стремительный армагеддон, непотребное поведение бесов и козни хитрой девочки с косичками.

Так и не найдя чеку, Степан бегом вернулся в зал. Дыхание у него сбилось, пот валил градом, колени ходили ходуном.

— Ты чего там суетился? — поинтересовался бобер, приподняв бровь.

— Как чего? Чеку твою искал!

— Зачем? — искренне удивился Куклюмбер.

— На место вставить, чтобы граната не взорвалась!

— А-а… — Куклюмбер хмыкнул и отодвинулся подальше от журналиста. Спросил: — Ты психически уравновешенный? В роду отклонений в этой сфере не было?

— Не было, вроде, — Степан потрогал пальцем дергающееся веко. — А что?

— То есть анамнез положительный, наследственность без патологий. Это хорошо, — делая еще шаг назад, сказал бобер.

— Я что-то не понимаю…

— Пустяки…

— Какие пустяки?

— Сначала положи мухобойку и сделай десять глубоких вдохов.

Степан почувствовал, что сатанеет. Подобное с ним случалось крайне редко, но в такие моменты под руку ему лучше было не попадаться: контролировать себя не получалось совершенно.

Он испепеляюще посмотрел на отступающее животное и вкрадчиво проговорил:

— Если ты сейчас же не скажешь, что с гранатой, я буду очень медленно выдергивать волоски из твоей шкуры. По одному. До самого последнего.

— Ё-мое… — прохрипел Куклюмбер, — вот теперь ты мне до боли напоминаешь одного знакомого космонавта. Чему б хорошему научился, а?

— Я жду.

— Ладно. Готов?

— Готов.

— Я пошутил, — Куклюмбер медленно разжал лапу и продемонстрировал гранату. Чека была на месте. — Это же обычная дипломатия. Понимаешь?

Бросок вышел резкий и точный. Мухобойка со свистом рассекла воздух и угодила бобру точно в лоб. Он крякнул. Граната вывалилась из лапы, откатилась в сторону.

— Покайся! — заверещал Куклюмбер. — Ты чего творишь? Я ж теперь нюх могу потерять!

— Ты сейчас всю шерсть потеряешь, — пообещал Степан, бросаясь за бобром.

— SOS! У паиньки башню снесло!

Степан носился вокруг валуна, на котором сидела тетя Эмма, и пытался ухватить улепетывающего бобра за хвост. Несколько раз он спотыкался, но вскакивал и ломился дальше с новой силой. Когда он почти догнал проворное животное, тетя Эмма встопорщила кожистые крылья и велела:

— Ну-ка угомонитесь!

Степан пронесся мимо. Плоский хвост Куклюмбера мелькал уже в каком-то метре от него, еще чуть-чуть…

— Э! Кхе-кхе… Хватит вертеться тут! — сердито гаркнула горгулья. — Слышь, идальго Ламанчский? Стоп! Ать-два!

На следующем витке она пинком сбила бобра с траектории, а Степана властно остановила крылом. Он дернулся, но горгулья резким движением развернула журналиста к себе.

— Энтузиазм прошел?

Степан еще несколько секунд смотрел на нее бешеными глазами и сипло дышал. Сердце колотилось, как птица в клетке.

— Расслабься, — уже мягче сказала тетя Эмма. — Эк раздухарился, япона сковородка… Всё, давай: вдох-выдох.

Степан поморгал. Волна бешенства уже отступила, и ему стало стыдно за свое поведение. Он одернул жилетку, поднял мухобойку и смущенно потупился.

— Я вот что хотела спросить: где остальные-то? Кулио ваш болезный где? Его что, бесы… того?

Горгулья провела крылом себе по горлу.

— Вы понимаете, такая ситуация получилась… — замялся журналист.

Он не хотел выкладывать всю подноготную ссоры, но Куклюмбер, поднимаясь на ноги, резанул правду-матку:

— Нет больше Братства. Шу отрекся, Кулио заистерил и хамить начал. Все расплевались да разбежались. Занавес.

Он, косясь на Степана, подошел к бурлящему на огне котелку и вытянул шею с намерением, наконец, узнать, что же там варится.

— Ну и ну, кхе-кхе… — нахмурилась тетя Эмма. — Дела.

— На кишку бы чего кинуть, — нагло заявил бобер. — А то калорий потратил уйму, бегая тут, как сайгак.

— Ладно, давайте и правда, как в русских сказках. — Тетя Эмма слезла с валуна и по-хозяйски сняла котелок с огня. — А то из вас голодных рассказчики какие-то хре… кхе-кхе-хе… хренов ларингит.

Бобер, водя носом, прыгнул поближе к вареву.

— Не обижайся, — извинился Степан. Уши и щеки у него пылали от стыда за содеянное. — Но ты с этой чекой, конечно… Что я должен был подумать? Я ж за всех нас переживал…

— Шутки надо понимать, зануда, — откликнулся Куклюмбер, потирая ушибленный лоб. Усмехнулся: — А ты меткий. И рука у тебя, оказывается, тяжелая… Только сразу видно, что в армии не служил.

— Почему?

— Кто ж чеку обратно в гранату вставляет, щелкопёр!