Братва. Пощады не будет

Еще издали заметил, что кретин в кепке даже не позаботился поднять боковое стекло. Подойдя, уверенно просунул в дверь руку, дернул рычажок и открыл дверцу. Стараясь не глазеть по сторонам, чтобы не сбиться с ритма из-за чужого взгляда, натянул резиновые перчатки телесного цвета, поднял капот и запустил мотор.

Машина взяла с места рывком. Увидел бегущего по тротуару хозяина «Жигулей». Он что-то кричал, размахивая руками.

– Погуляй пешочком, папаша. Для здоровья пользительно, – мои губы дрогнули в полуулыбке. – Все, Дело выгорело. Мохнатый будет доволен.

Самое сложное позади. Осталось отогнать машину в гараж на окраине города, где ребята заменят госномера, ночью пошоферить – и можно расслабиться на всю катушку до следующего дела.

Вдруг, взглянув в зеркало на ветровом стекле, увидел шедший за мной милицейский «коробок» ПМГ. Что это? Случайность? Или...

Резко свернул с проспекта на боковую улочку. «ПМГ» не отставал.

Руки в тонких перчатках стали влажными. Дьявольщина! Научились менты оперативности. Со злостью вдавил педаль газа, выжимая из мотора предельную скорость. Но менты висели на хвосте как приклеенные. Ясно – наверняка у них стоит форсированный двигатель.

«Долго так не продержаться! – в душе колыхнулось отчаяние. – Перекроют дороги – и финита ля комедия. Надо бросать машину и уходить на своих двоих».

Проезжая мимо проходного двора, до упора нажал на тормоз, нимало не беспокоясь, что может полететь коробка скоростей. Раздался страшный скрежет, автомобиль остановился. Я выскочил и, срывая с рук перчатки, ринулся в проходной двор. Через минуту был на соседней улице. Сбавил ход с бега на шаг.

Кажется, пронесло, – вздохнул с облегчением, подняв руку навстречу «Волге»-такси.

– Куда вы так торопитесь, молодой человек?! – услышал насмешливый голос сзади.

Круто обернулся. Передо мной стояли запыхавшиеся старшина и сержант в милицейских формах. Они разом шагнули, оказавшись у меня по бокам, и профессионально-жестко взяли под локти.

– Что ж вы «жигуленок»-то без присмотра бросили? – усмехнулся старшина. – Уведут, не ровен час. Ведь такие хваты пошли – на ходу подметки рвут. Да сами знаете?..

Сержант рассмеялся шутке:

– Остряк ты, Палыч. Ну, повели его, что ли?

– А чего вести? Щас машина будет. Молодой человек, сразу видать, к комфорту привык.

У обочины бесшумно затормозил милицейский «газик».

– В чем дело? По какому праву?! – враз охрипшим голосом запротестовал я.

Старшина стал серьезен, затвердел лицом.

– Закрой пасть! Там разберутся! – И увесистым кулаком втолкнул меня в кабину с зарешеченными окнами.

В отделении дежурный занес мои данные в книгу задержаний и забрал все карманные вещи, оставив только сигареты.

Под лестницей, ведущей на второй этаж, находилась металлическая дверь. За ней была крохотная комнатка – «предбанник», из которой прямыми линиями шли два коридора: налево – к пятнадцатисуточникам и направо – в камеры предварительного заключения. Меня повели направо. Одну из дверей открыли, и я очутился в камере, почти не слыша, как массивные стальные двери захлопнулись за мной. Царапающий скрежет ключа, стук засовов – и весь мир сузился в пространстве четыре метра на три.

Две трети камеры занимали нары, покрашенные, как пол, буро-коричневой краской. В одном углу жестяной бачок с привязанной кружкой, в другом – ведро. Стены и потолок грязно-серые. Стены «шубой» – шершавые, чтоб на них не писали. Небольшое оконце, забранное тройной решеткой. Кроме него, источником света служила тусклая лампочка над дверями, надежно защищенная оргстеклом и железной сеткой.

Положение серьезное, но не критическое. Доказательств у ментов нет. На одних косвенных далеко не уедут. Странно, что сразу на допрос не выдернули. Они же обожают «тепленьких» раскалывать, когда нервы еще оглушены задержанием...

Зажигалку у меня забрали, но я отыскал кем-то оставленный почти полный коробок спичек и закурил. Табак возымел обычное действие – напряжение начало понемногу спадать.

Загремели засовы, дверь приоткрылась.

– Выходи на допрос!

Конвойный проводил меня на второй этаж, в кабинет следователя. За письменным столом сидел немолодой капитан с усталыми глазами.

– Садись, – кивнул он на стул у стены. – Фамилия, имя, отчество, год, место рождения и жительства?

Когда формальности были соблюдены, капитан задал вопрос, на который мне совсем не хотелось отвечать:

– Ранее судим?

– Был осужден по семьдесят седьмой к пяти годам лишения свободы с содержанием в исправительно-трудовой колонии усиленного режима. В прошлом году «откинулся».

– Вооруженный бандитизм?.. – капитан с живым интересом взглянул на меня. – Молодой, да ранний... Мало дали. Трудоустроен?

– Месяц, как уволился. Работал инструктором по автоделу в седьмой школе.

– По автоделу... Не обжегся случаем, запуская «жигуль»? Покажи-ка пальчики?

Я не сдержал усмешки:

– Как понял, подозревают в угоне? А доказательства? Свидетели? Руки мои в полном порядке – любуйтесь.

– Перчаточками воспользовался? Не зря баланду хлебал. Сколько всего за тобой угонов?

– Порожняковый базар, гражданин начальник. Свидетелей давайте.