Бразилья

Земба улыбнулся, в его глазах стояли слезы. Наемник в набедренной повязке-танга и камзоле ткнул его копьем. Кончик лезвия вырвался из горла Зембы, и тот повалился вперед в жижу, все еще улыбаясь.

* * *

Над Сидаде Маравильоза поднялся столп дыма. Это был знак войскам вверх и вниз по течению Риу ду Ору. Снова дали залп пушки Носса Сеньора да Варзеа. Квинн и Вайтака гребли, не сбиваясь с ритма, прячась у корней и за ветвями. В подзорную трубу Льюис видел из укрытия за поваленным деревом базилику примерно в половине лье вниз по течению. Гонсалвеш счел, что португальских канониров и гуабиру, которые заряжают пушки, будет достаточно для защиты. Восточный край базилики остался без присмотра, а среди выступающих опор и орнаментов можно было легко спрятаться. Вайтака и Квинн плыли вдоль ватерлинии в сторону проушины для швартовочного троса, которую единогласно без слов сочли лучшим местом для высадки. Вайтака схватился за трос, уцепился за него ногами и пополз, словно ленивец. Меч Квинна мгновенно застрял в узкой проушине. Негромкий стук – и вот он уже внутри, в вонючем и липком мраке кормового отсека.

– Прежде всего освободи рабов, – велел Квинн. – Тогда вы с легкостью захватите пушки.

Вайтака кивнул и достал стальной нож. Остальное он знает наизусть. Перерезать якорный конец, а потом вместе с рабами напасть с тыла на армию Гонсалвеша.

Мне досталась самая сложная задача, подумал Квинн. Но и самая нужная. Рядом с чашей для омовения рук раздавались голоса мальчиков, они мыли потир и дискос перед праздничной мессой. Черное на черном. Квинн пробрался незамеченным.

Льюис был готов к тому, что внутреннее убранство базилики станет для него духовным ударом, но сейчас ослабленные органы чувств пошатнулись, как от удара физического. Он прошел по центру нефа: по левую руку – небеса, по правую – осуждение на вечные муки и повсюду – Страшный суд. Христос распростер свои руки над огромной алтарной преградой. Сердце, пронзенное шипами, зияло. Квинн достал меч. За хорами столп света падал на алтарь. Голова распятого амазонского Христа была увенчана странным венцом. А перед усеянной звездами Богоматерью Затопленного Леса стоял на коленях человек в простом черном одеянии. Гром пушек сотряс базилику, словно барабанный бой. Платье Богоматери, сотканное из света, задрожало, от потолка отвалились куски, посыпался сине-золотой снег. Квинн поднялся на хоры, держа меч.

– Убьете меня в моем же собственном храме, как святого Томаса Бекета? [250]

– Я – адмонитор, меня направил отец де Магальяйнш, и я приказываю во имя Господа подчиниться мне.

– Помнится, я уже отказывался, и снова отказываюсь.

– Молчите! Хватит! Вы вернетесь со мной в миссию Ордена в Салвадоре.

– Орден в Салвадоре. Но кому-то из нас, однако, предназначено высшее служение.

Гонсалвеш поднялся на ноги и повернулся к ад-монитору. Казалось, Богоматерь Затопленного Леса заключила его в объятия своей зелени.

– Вы упорствуете, смешной вы человечишка.

– Тогда я вынужден вас заставить, – сказал Квинн и поднял меч так, чтобы лезвие коснулось нескольких звезд запрестольного образа.

– Врасплох вам меня не застать, – отец Диегу отдернул подризник и продемонстрировал испанский меч на поясе.

– Оружие в доме Господнем, – посетовал Квинн, отступив, чтобы оказаться на открытом пространстве нефа, подальше от предательского алтаря и хоров.

– Да будет вам, мы везде в доме Господнем. Если вы имеете право носить оружие в том свинарнике, который называете городом, то и здесь должно быть так же.

Гонсалвеш склонил голову в странном яростном жесте, похожем на птичий, и вдруг снаружи раздался гул голосов, выстрелы, лязг металла. Глаза отца Диегу расширились от злости.

– Ваши бывшие рабы захватывают артиллерию, – пояснил Квинн. – Давайте не будем откладывать. Попробуем. Ваш учитель против моего. Лион против Толедо.

Он выбежал в открытый неф. С криком, словно хищная птица, Гонсалвеш скинул мешавший ему стихарь и выхватил меч. Он налетел на Квинна, лезвие танцевало в мерцающем шквале ударов, что застало Маира врасплох и вынудило отступать, практически дойдя до притвора. Кряхтя от напряжения, Льюис начал защищаться и оттеснил Гонсалвеша обратно почти до самого алтаря. Они разошлись, отдали честь и стали кружить друг вокруг друга, ослепленные потом в изнуряющей жаре базилики.

И еще раз. Обмен ударами перед крестной перегородкой. Квинн преследовал Гонсалвеша, слегка царапнул его бок, но Диегу сразу оправился и начал оттеснять Льюиса, нанеся боковой удар по голове противника – невидимый и неминуемый, от которого Квинн еле успел увернуться, а не то лишился бы макушки. Маир почувствовал, как пол под ним движется, и заметил тень сомнения на худом мальчишеском лице отца Диегу.

– Швартовы перерезаны, – пропыхтел он. – Мы отплываем.