Бразилья

– Да все что угодно. К примеру, любой государственной тайне последних трех лет теперь грозит разоблачение. Определенно Пентагон, Белый дом, ЦРУ, ФБР тоже в деле. Но самое главное, такая машина могла бы создать что-то вроде, можно сказать, универсального симулятора, который способен проникать на квантовые уровни. А есть ли разница между настоящей бурей и ее моделью?

Мальчик-Загадка пытается представить ураган, который дует между мирами. Он содрогается и говорит:

– Думаешь, она в опасности?

Капитан Великолепие в своем костюме из спандекса пожимает плечами:

– Да кто может чувствовать себя в безопасности в наши-то дни? Каждый по умолчанию в чем-то виновен. Черт, да тебя могут раскромсать на куски просто ради телешоу. Но гринго и правительство ревностно охраняют свои квантовые технологии. Если она использует нелицензированную машину, то кто-нибудь обязательно заинтересуется. Даже в университете Сан-

Паулу за квантовыми ядрами так пристально следят, что приходится брать с собой офицера службы безопасности. Опасную девицу ты себе нашел, Сестинью. Так кто она, эта Квантовая девушка?

– Ее зовут Фиа Кисида.

Такое впечатление, будто какая-то неведомая сила и впрямь превратила Капитана Великолепие в реального супергероя, поскольку он взлетает над кроватью. Мальчик-Загадка видит, как Персик зависает в воздухе. Капитан Великолепие наклоняется над Мальчиком-Загадкой, и спандекс вокруг его рта раздувается от дыхания. Он нащупывает молнию, расстегивает ее и высвобождает седеющие кудрявые волосы.

– Что ты сказал? Фиа Кисида? Фиа Кисида?!

22 июля 1732 года

– Так, значит, вы – фехтовальщик, – сказал епископ Гран-Пара, когда Льюис Квинн прикоснулся губами к кольцу, – Моложе, чем я ожидал. И крупнее. Большинство моих знакомых фехтовальщиков были мелкие, тощие, как цыплята. Слабаки. Но я уже давно понял, что зачастую крупные мужчины могут похвастаться проворством.

– Моя шпага осталась в другой жизни, Ваша милость, – ответил Квинн, разогнувшись, и встал, покорно сложив руки.

В покоях епископа Вашку да Машкареньяша, обставленных резной мебелью из токантинского де-

рева насыщенно красного и черного цвета, царил полумрак. У херувимов и серафимов были пухлые африканские губы и носы, индейские глаза и скулы. Жара стояла гнетущая, свет за закрытыми ставнями казался мучительным.

– Ваш орден считается военным, разве нет? Разумеется, я не могу заставить вас, но для вашего общества было бы лучше казаться более. мужественным. Бразилия уважает силу, и ничего, кроме силы. Здесь в изобилии здоровяки – этакие праздные туши, выросли из капитанов и сколотили состояние, – которые воображают себя злодеями со шпагой. Да, к чему я это: я хочу организовать соревнования.

– Ваша милость, я отрекся…

– Конечно, отреклись. Деревянные шпаги, хороший укол в мягкое место, большего не нужно. Было бы неплохо показать этим напыщенным индюкам, что к чему. Научить их уважению к церковной власти и заставить держаться подальше от девушек-индианок. У нас тут мало новшеств, как вы понимаете. – Епископ поднялся с резного кресла. Деревянная ножка громко скрипнула, скользнув по камню. – Вы же любите спорт, святой отец? Расскажу вам кое-что. Тут есть отличная игра, с ней нас познакомили индейцы. Играют в нее мячиком из надутого каучука, но лучше всего эта игра дается черным. В мяч играют только ногами, хотя разрешено отбивать головой, но только не руками, руками ни-ни. Закатываете мяч в ворота противника ногами. Потрясающее зрелище. Пройдемте в сад, в помещении в это время суток невыносимая жарища.

Епископ Вашку был крупным мужчиной, но не мог похвастаться проворством. Он обильно потел, пока семенил по тенистым дорожкам. На декоративных панелях из раскрашенных вручную бело-синих португальских изразцах «азулежу» были изображены аллегории библейских добродетелей. Фонтан бил тонкой струйкой в центре потертых известняковых плит, и его журчание казалось хрупким и глубоким, словно годы. Птицы посматривали и кричали с карнизов.

– Жаль, что вас прислали не ко мне, Квинн. Иногда мне хочется, чтобы Белен стал псом, чтобы можно было потрясти его за шкирку. Здесь кругом разврат и жадность, скажу я вам, разврат и жадность. Жадность до золота, не только до золота Вила-Рики, но и до красного и черного золота, особенно сейчас, когда бушует чума и бешенство. Вы знаете, о чем я. У нас тут с дюжину, ну или с полдюжины миссионеров, даже один проверяющий из Святой Палаты! Это всех столкнет лбами. Я слышал, что вы поругались по поводу носильщиков в Сидаде-Байша. Именно это нам и нужно, Квинн, именно это. Поездка была утомительная, как я понимаю?

– Ветра мешали течениям, ваша милость, но я не моряк. Я проводил время в молитве и подготовке.

– Да, здешние капитаны говорят, что быстрее и проще доплыть до острова Мадейра, а потом до Белена, чем по неспокойному морю у берегов Пернамбуку. Скажите, а что такое произошло, что потребовалось спешно отправлять адмонитора из Коимбры? Я знаю про француза. Да и как не знать, если он порхает по променаду, словно бабочка, со своими безделушками и всякой ерундой.