Бразилия

                -Вы, разумеется, представляете в общих чертах действие Машины Наказаний, - Борислав Евгеньевич причмокнул, словно во рту у него невесть откуда оказался мятный леденец. –  Ее действие основано на открытии доктора Демьяненко, позволяющем перебрасывать во времени разум и саму сущность человека. Итак, мы отправляем осужденного (в данном случае, вас) в прошлое, в тело человека, погибшего … - Куратор снова причмокнул, – страшной смертью. Есть несколько вариантов наказания, несколько исторических кровавых инцидентов… Какой именно достанется вам, определит слепой случай. Разумеется, вы можете попытаться изменить прошлое, спасти своего аватара и себя, но, уверяю вас, - Борислав Евгеньевич засмеялся. – Это бесполезно. Многие пытались спастись от неминуемого, но… - Он развел руками. – В общем, у них ничего не вышло. От судьбы, как говорится, не убежишь.

                -Выродки.

                -Что, простите?

                -ВЫРОДКИ!

                Что-то тяжелое улеглось мне на плечи, со страшной силой вдавив в стул.

                Борислав Евгеньевич взмахнул рукой.

                -Отпусти его.

                Не-людь тут же убрал с моих плеч чугунные руки.

                -Выродки, говорите? - Борислав Евгеньевич нахмурил лоб. – А, по-моему, это весьма гуманный способ расправляться с такими, как вы. Ведь настоящий выродок здесь один. И это не я, и даже не этот тупоголовый здоровяк, зародившийся в пробирке. Выродок – это вы, Островцев. Вы, нарушивший заведенный порядок, подстрекавший людей к бунту. А впрочем… Хотите, я прямо сейчас прикажу не-людю свернуть вам шею? Чик! – и все кончено. Как курице. Хотите?

                -Нет, не хочу, - поспешно отозвался я.

                Борислав Евгеньевич откинулся на спинку стула и рассмеялся.

                -Вот и умница. Представьте себе, я знал, что вы так скажете. Ну, не смотрите на меня, как добрая хозяйка на таракана. Я лишь делаю свое дело.

                Куратор склонил голову, придав лицу умильное выражение.

                -Но приступим.

                Борислав Евгеньевич ткнул в стену электронным карандашом. На стене высветились четыре картинки, расположенные одна под другой. Каждая картинка пронумерована.

                На первой изображен маленький мальчик в золоченом камзоле, играющий со сверстниками; на второй – автомобиль с президентом Кеннеди и его женой; на третьей – какие-то люди, бредущие на лыжах сквозь снежную пелену; на четвертой – карета, едущая вдоль городского канала.

                -Неплохо, неплохо, - обрадовался Борислав Евгеньевич. – Поздравляю, Островцев, вам попался весьма достойный набор. Невинно убиенный в Угличе царевич, застреленный президент, группа Дятленко, Александр Второй… Поздравляю.

                Я процедил сквозь зубы ругательство.

                -Напрасно вы так, - покачал головой куратор. – Некоторым достается много хуже. Согласитесь, лучше гм… потерять кусочек головного мозга от снайперской пули, чем, скажем, познакомиться со средневековой Инквизицией. Уверяю, вам уже повезло. Но посмотрим, может быть, вы и вовсе невероятный везунчик. Давайте тянуть жребий.

                Борислав Евгеньевич ткнул карандашом в экран и картинки закружились, словно карусель, быстро слившись в единый пестрый круг.

                Когда карусель прекратилась на стене-экране осталась только одна картинка.

                -Н-да, - проговорил Борислав Евгеньевич, - Группа Дятленко. Самый худший из четырех вариантов.

                Фигурки лыжников, бредущих в снежной круговерти, вселили в мою душу невнятную тревогу, но не более того.

                -По крайней мере, надышитесь напоследок горным воздухом.

                Я спокойно посмотрел в глаза куратора.

                -Что? – он привстал, опершись руками на стол. – Послушайте, Островцев. Да знаете ли вы о группе Дятлова?

                -Понятия не имею, - признался я. – Из четырех вариантов этого вашего … наказания я знаю только вариант с убийством Кеннеди.

                Борислав Евгеньевич откинулся на спинку стула, лицо его приобрело сытое выражение, точно у кота, объевшегося сметаны.

                -Так это же замечательно. Тем интереснее вам будет. И нам, разумеется.

                Куратор улыбнулся мне. Глаза его сделались щелочками.

                Борислав Евгеньевич хлопнул в ладоши и вскочил:

                -Давайте же начнем основное действо.

                Не-людь подвел меня к Машине Наказаний. Изнутри саркофаг выложен серебристыми чешуйками: рыба, вывернутая наизнанку.

                -Прошу.

                Борислав Евгеньевич взмахнул рукой, предлагая шагнуть прямо в саркофаг. Я затравлено огляделся.

                -Но-но, - притворно-ласково проговорил куратор. – Уж не думаете ли вы попытаться удрать? Ничего глупее и помыслить нельзя.

                Тяжелая рука легла на плечо. Не-людь подтолкнул меня к саркофагу.

                Серебристые чешуйки впились в лицо, я повернулся, затравлено дыша.

                Борислав Евгеньевич склонил голову набок и улыбнулся.

                -Хорошей вам смерти, Островцев.

                Створки саркофага захлопнулись. Я очутился в темноте.

                Скоро темнота уступила место светящимся желтым точкам. Много, много светящихся точек. Мне на мгновение показалось, что я лечу в космическом пространстве, и звезды стоят передо мной. Но это были не звезды. Светящиеся точки находились в центре каждой чешуйки на поверхности саркофага.

                Затем я услышал негромкое пение. Слов песни было не разобрать, но я был уверен, что это именно песня.

                Светящиеся точки вдруг отделились от чешуек. От каждой точки к поверхности саркофага теперь тянулись световые нити: синеватые, яркие.