Бразилия. Десять дней в Рио

— Нет, — отвечает Домингос. — Это всего лишь вечные, базовые ценности, на которых зиждется наш мир. Жизнь и смерть, любовь и пустота, настоящее и преходящее, подлинное и мимолетное, чувства и казуистика. Знаете, все это отличается друг от друга примерно так же, как религия от веры. Религия — это совокупность ритуалов, собрание мифов, нужных для того, чтобы призвать большое количество людей к некому единому порядку. А вера — это то, что идет из самых глубин нашей души, из нас самих. А что для нас важнее — подлинное или наносное, — выбирать нам.

— Как-то это сложно все… — сомневаюсь я.

— Но вы хотя бы согласны, что, например, любовные наши страдания бренны и мимолетны по сравнению со вселенской любовью, прощением, верой и милостью Всевышнего?

— Да уж, по сравнению с вечностью все фигня! — соглашаюсь я. — Так что вы мне посоветуете, Домингос? Я бы хотела чем-то закрыть вот этот шрам, — и я показываю татуировщику свое левое запястье со свежим, едва зажившим следом от ножа.

— О, внутренняя сторона левого запястья! Неужели ножевое ранение? У столь юной сеньориты! Здесь стильно смотрелась бы какая-нибудь надпись. Дайте секундочку подумать… Есть такая прекрасная тату, ее очень любят молодые кариоки: A sorte е dentro de voce. В переводе — «Счастье внутри тебя». Правда, это на любителя. Ведь тогда счастье действительно будет не извне, зато оно всегда будет с вами.

Наверное, это как вечная эйфория внутри. А что, неплохо! И я соглашаюсь.

Всего за 100 реалов и за 30 минут на моем левом запястье вместо шрама, напоминающего мне о не самых приятных событиях моей жизни, появляется очень красиво исполненное, столь любимое кариоками умиротворяющее изречение. A SORTE Е DENTRO DE VOCE.

Эпилог

Вечером накануне отъезда Яна паковала чемодан, перебирая сделанные в Рио покупки.

Она думала о том, что все эти вещицы будут служить ей не просто напоминанием о самом прекрасном городе на Земле, как называют его кариоки, но талисманами новой жизни, которую она начинала благодаря Рио.

Вот они, ее новые богатства: купальник тоньше зубной нити, платье-танго и ожерелье с турмалином Параиба от первого бразильского мужчины, парео с изображением Христа, купленное на Корковаду, серьги из фавелы с бразильским агатом, приносящим счастье в любви, диск с музыкой Серджио Рохаса, чудо-крем от доктора Бруно и знаменитые бразильские вьетнамки с Ипанемы. Есть примета, что их обязательно нужно опробовать на песке этого пляжа. Из Бразилии нельзя возвращаться без вьетнамок, потоптавших песок Ипанемы, — ведь это знаковая местная обувь.

Яна исполнила все ритуалы Рио: потоптала Ипанему новыми вьетнамками, станцевала самбу на горячем песке и танго на танцполе лучшей школы Лапы, сфоткалась во всех памятных местах, которые ей довелось посетить, а в последний вечер вышла на Копакабану и бросила в океан пригоршню — монеток. «Однажды я обязательно сюда вернусь!» — подумала девушка и показала самой себе фигу. За эти десять дней фига окончательно утратила для нее русское значение и превратилась в главный символ удачи и процветания.

В самолете на обратном пути Яна размышляла о том, что главное, что ей удалось вывезти из этого потрясающего города, — не сувениры, не фотографии и даже не впечатления, а одна простая истина, теперь увековеченная на ее левом запястье, там, где бьется пульс. Не нужно сидеть сложа руки и ожидать, когда счастье постучится к нам с улицы! Помните, что оно всегда с нами, внутри нас. И не случайно кариоки в это истово верят. Даже маленький беспризорник из фавелы понял, что краденое иногда выгоднее вернуть. А она сама осознала, что, волевым решением отринув соблазн, порой можно испытать более сильные ощущения, чем сломя голову ринувшись ему навстречу. И нашла в себе силы отказаться от сладкой любви богача и красавца Фелипе…

Почему-то Яне казалось, что все эти события произошли с ней в Рио не просто так.

Когда шасси самолета коснулось московской земли, Яна окончательно поняла: в Рио она стала другой. Теперь она ясно видит свой путь. Надо только собраться с духом, а тактические решения лежат на поверхности — отказаться от краденой любви к чужому мужу, сменить работу, приносящую лишь страдания, но не удовлетворение и, наконец, обрести счастье внутри себя.

В Домодедово из самолета Мадрид — Москва вышла совсем другая женщина. Не только постройневшая и загоревшая, но спокойная и упрямая, умиротворенная и полная сил. На все комплименты в свой адрес она только по-кариокски лучезарно улыбалась, отвечая названием старого голливудского фильма: «Blame It on Rio!» Во всем виноват Рио!